Владимир Захаров - Кто готовил в России масонский переворот?

Были испробованы чрезвычайные меры (налог в размере четверти дохода), но эти средства в основном предназначались для чрезвычайных нужд этого года, а нам нужны средства для будущего, для восстановления порядка в целом.

Есть только одна грандиозная и решающая мера, которая, по моему мнению (иначе я бы отверг ее), совместима с глубоким уважением к праву собственности. Эта мера, на мой взгляд, целиком и полностью заключается в церковных имуществах.

Тут речь идет не об обложении государственным налогом, соответствующим обложению других имуществ: последних никогда нельзя было бы рассматривать как жертву. Вопрос стоит об операции, имеющей совсем другое значение для нации. Мне кажется совершенно бесспорным, что духовенство не является собственником наподобие других собственников, поскольку имущества, которыми оно пользуется, но которыми не может распоряжаться, были предоставлены ему не ради выгоды отдельных личностей, но для выполнения определенных функций.

Абсолютно бесспорно и то, что нация, обладая весьма широкой властью над всеми корпорациями, существующими в ее лоне, если и не вправе упразднить корпорацию духовенства в целом, ибо эта корпорация существенно необходима для отправления религиозного культа, то зато наверняка может упразднить отдельные части этой корпорации, если она сочтет их вредными или просто ненужными; и что это право распоряжаться их существованием неизбежно влечет за сбой самое широко право распоряжаться и их имуществом.

Не менее бесспорно и то, что нация хотя бы уже потому, что она является защитницей воли основателей бенефициев, может и даже должна изымать тез из них, которые перестали использоваться должным образом; что сообразно этим принципам она вправе предоставить полезным служителям культа и использовать к выгоде и в интересах общества доходы от имуществ подобного рода, ныне не имеющих полезного применения, и предназначить для той же цели все те имущества, которые в дальнейшем окажутся не использованными по назначению.

До сих пор я не вижу никаких затруднений и даже ничего, что могло бы показаться чем-то слишком экстраординарным, ибо во все времена мы видели, как упразднялись религиозные общины и бенефиции, как церковные имущества возвращались к их исконному назначению и использовались для нужд общественных учреждений; Национальное собрание, без сомнения, обладает необходимой властью, дабы декретировать подобные операции, поскольку того требует благо государства.

Не может ли оно также сократить доходы живых обладателей бенефициев и распорядиться частью этих доходов?..

Прежде сего следует в данные момент исходить из фактического положения вещей: этот вопрос уже разрешен декретом об уничтожении десятин.

Как бы ни было неприкосновенно владение имуществом, гарантированное вам законом, ясно, что закон этот не может изменить природу имущества, хотя он его и гарантирует; что, когда речь идет об имуществе церкви, он может обеспечить каждому обладателю бенефиция только пользование тем, что ему фактически было предоставлено актом об основании этого бенефиция.

Ни для кого не тайна, что все документы, обосновывающие владение церковным имуществом, как и различные церковные законы, объясняющие смысл и дух этих документов, гласят, что только та часть этих имуществ, которая необходима для приличного существования обладателя бенефиция, принадлежит ему; что он лишь управляет остальной частью и что это остальное фактически предназначено для помощи несчастным и на содержание храмов. Стало быть, если нация скрупулезно обеспечивает каждому обладателю бенефиция, какова бы ни была природа его бенефиция, это приличное существование, она никоим образом не посягает на его индивидуальную собственность; и если она одновременно берет на себя, на что она, конечно, имеет право, управление остальным, если она берет на себя все прочие обязательства, связанные с этими имуществами, как содержание больниц, благотворительных мастерским, ремонт церквей, расходы на народное просвещение и т.д.; если она, а это главное, будет черпать средства из этих имуществ только в моменты всеобщего бедствия, то мне кажется, что все намерения основателей бенефицией будут выполнены и полная справедливость строго соблюдена" [4] Цит.: Жорес Ж. Социалистическая история Французской революции. / Пер. с франц. в 6-ти томах под общ. ред. А.З. Манфреда. Т. 1, кн. 2. - М.: Прогресс, 1977. - С. 32-33. .

Итак, лукавый, ловкий и хитроумный политик, каким всю жизнь был Талейран, понял, что лучше пойти на любые ухищрения и доказать, что великая революционная экспроприация ни в коем случае не нарушит право собственности, чем положить голову на гильотину. И все же, даже, несмотря на заявление представителя самой церкви, известный юрист Туре, счел, что аргументы Талейрана недостаточны. Он предоставил на Учредительном собрании решающие юридические доводы, которые, по его мнению, разрушили бы до основания право духовенства на собственность и одновременно оградили бы от любого посягательства от любой угрозы новую собственность и новых собственников, индивидуальную и буржуазную. В своем выступлении Туре специально остановился на юридическом обосновании понятия "индивидуума" и "корпорации", под которыми имели в виду церковь и ее институты:

"Необходимо делать различие между отдельными людьми, частными лицами, или реальными индивидуумами, и корпорациями, которые по отношению друг к другу и каждая в отдельности по отношению к государству являются лицами юридическими и фиктивными. Индивидуумы и корпорации отличаются друг от друга главным образом характером своих прав и той степенью власти, которой закон обладает в отношении этих прав.

Индивидуумы существуют независимо от закона, и еще до того, как появились законы, они обладали правами, проистекающими из их природы и личных способностей, правами, которые не были созданы законом, а лишь признаны им, которые закон охраняет и которые он не может уничтожить, так же как он не может уничтожить самих индивидуумов. Таково право собственности, поскольку речь идет о частных лицах. Корпорации, напротив, существуют только на основании закона; по этой причине закон имеет неограниченную власть над всем, что их касается, вплоть до самого их существования.

Корпорации не имеют никаких вещных прав, вытекающих из самой природы. Они всего лишь фикция, абстрактное понятие, творение закона, который может создавать их, как ему заблагорассудится, и, создав, изменять их по своему усмотрению. Следовательно, закон, создав корпорации, вправе их и уничтожить, чему можно привести сотню примеров.

Следовательно, закон мог предоставить корпорациям пользование всеми гражданскими правами, но он вправе и отменить их; в частности, учредительная власть имеет право проверять, следует ли сохранять за ними эти права и, уж во всяком случае, дор какой степени можно доверять им пользование этими правами.