Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

И действительно, Сталин контролировал своих ближайших помощников, используя для этого закон «Об охране вождей», принятый еще после убийства Кирова. В то время как Сталин лично отбирал и проверял руководителей своей охраны, главным из которых был генерал Власик, подчинявшийся только Сталину, охрана других руководителей партии и правительства поручалась органам НКВД.

Хотя полномочия и права органов НКВД были необычайно велики и в начале 30-х годов, летом 1936 года по предложению Сталина ЦК ВКП(б) принял постановление о предоставлении органам НКВД «чрезвычайных полномочий» сроком на один год – для полного разгрома «врагов народа». На июньском Пленуме ЦК ВКП(б) эти «чрезвычайные полномочия» были продлены на неопределенное время, одновременно были расширены судебно-карательные функции НКВД. После окончания июньского пленума ВКП(б) в течение суток было арестовано 18 членов ЦКВКП(б).

Кроме Особого совещания при наркоме внутренних дел во всех крупных управлениях НКВД была создана система «троек», которые выносили заочные приговоры, не считаясь ни с какими формальностями и нормами судопроизводства. Карательные органы были выведены из-под контроля партии, а тем более прокуратуры. Санкция прокурора имела для НКВД чисто формальный характер. Во многих областях прокуроры не только подписывали задним числом любые санкции, но и подписывали чистые бланки, в которые следователи НКВД могли затем вносить какие угодно фамилии. Вся эта чудовищная карательная система подчинялась приказам и воле только одного человека – Сталина.

Однако нельзя не видеть и того, что подобная карательная система обладала и определенной собственной инерцией, ибо значительная часть офицеров из привилегированного аппарата НКВД не хотела оставаться без работы, а их «работа» состояла в том, чтобы искать, судить и изолировать «врагов народа».

В очерке «Инквизиция перед судом истории» И. Р. Григулевич писал: «...Когда в той или иной стране или районе "священный трибунал" в действительности искоренял ересь, его непомерно разросшийся аппарат оставался фактически не у дел. Тем не менее он не только не прекращал террористической деятельности, а, используя ранее составленные списки, продолжал изыскивать себе новую работу, чтобы оправдать свое существование. Именно тогда наступала пора всевозможных выдуманных дел, воскрешались старые, не доказанные ранее обвинения, вновь арестовывались выпущенные в прошлом на свободу лица, использовались слухи, сплетни, "косвенные улики" для осуждения ни в чем не повинных людей. Даже устраивались процессы над давно умершими людьми, которые, естественно, не могли защитить или оправдать себя. Однажды запущенная инквизиционная машина уже не могла не работать. Как ненасытный молох, она требовала все новой и новой крови, которую ей поставляли еретики, подлинные или сфабрикованные ею же самой» [608] .

То же самое происходило и с органами НКВД. Непомерно разросшиеся карательные органы были не только прочной опорой сталинского режима, но сами превратились в источник непрекращающихся репрессий честных советских граждан.

Нельзя не сказать в этой связи и о «запросах» на рабочую силу со стороны огромной сети трудовых лагерей, созданных почти во всех, но главным образом в отдаленных районах страны. В середине 30-х годов заключенные строили каналы: сначала Беломорско-Балтийский канал, а затем и канал Москва – Волга. Но к концу 30-х годов положение изменилось, так как стремительное расширение системы ГУЛага совпало с расширением в стране промышленного строительства. Работа ГУЛага входила в государственные планы и занимала в них все более и более важное место. В конце 30-х годов на долю ГУЛага приходилась значительная часть вывозки древесины, добычи медной руды, золота, угля. ГУЛаг осуществлял строительство не только каналов, но также стратегических дорог и многих промышленных предприятий в отдаленных районах страны.

Это чрезмерное развитие принудительного труда имело многие тяжелые последствия. Во-первых, из-за жесткого режима, установившегося в трудовых лагерях, «рабочая сила» здесь быстро выходила из строя и постоянно нуждалась в замене. Во-вторых, не находя разумного решения проблемы строительства в отдаленных районах страны, Сталин тем не менее постоянно увеличивал число проектов, осуществление которых поручалось ГУЛагу. В-третьих, кажущаяся «дешевизна» гулаговской рабочей силы и ее «мобильность» побуждала многие строительные и иные организации и в центральных районах широко использовать труд заключенных. К началу 50-х годов ГУЛаг эксплуатировал некоторые из шахт в Донбассе, часть швейных фабрик, владел почти всей лесной промышленностью в Архангельской области, строил высотное здание Московского университета в Москве и некоторые другие столичные здания. Силами заключенных строились санатории в Крыму и Сочи, жилые дома для работников НКВД в Орле и т. д. Планирующие организации нередко оказывали через близкий к Сталину аппарат давление на ГУЛаг, призывая ускорить осуществление тех или иных строек. При этом планировалось не только развитие работ по линии ГУЛага, но и прирост лагерной рабочей силы. Планировалась даже смертность в лагерях, хотя все подобные планы оказывались крайне заниженными. Перед началом некоторых крупных строек областные органы НКВД получали разнарядку на поставку необходимой «рабочей силы». Таким образом, однажды возникнув, широкая система принудительного труда становилась одной из важных причин новых массовых репрессий.

СООТНОШЕНИЕ ЦЕЛИ И СРЕДСТВ В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Социалистическая революция ставит перед собой великие и гуманные цели: уничтожение эксплуатации человека человеком, построение справедливого социалистического общества, ликвидацию войн и насилия на нашей планете, всестороннее и гармоничное развитие человеческой личности. Однако для достижения этих целей пролетариат и его партии должны пройти долгий и трудный путь борьбы со всеми врагами социализма, а также и с собственными недостатками. При этом перед пролетарскими революционерами неизбежно возникает вопрос о выборе путей и средств этой борьбы, о соотношении целей и средств в социалистической революции.

Известно, что ни марксизм, ни ленинизм в отличие, например, от гандизма не отрицают необходимости насильственных мер в революционной борьбе. Маркс не раз повторял, что насилие является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым. Ленин также не раз говорил, что революции не делаются в белых перчатках. Когда противники Советской власти попытались силой свергнуть ее, большевики приняли этот вызов. И именно твердость в борьбе, относительно умелое сочетание как убеждения, так и насилия, а в ряде случаев и террора обеспечили большевикам победу в Октябрьской революции и Гражданской войне.