Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) продемонстрировал явное превосходство Сталина и укрепил его позиции. На пленуме Сталин выступил с речью «Об индустриализации страны и о “правом” уклоне в ВКП(б)». Правда, он называл в качестве «носителей» «правого» уклона только таких деятелей партии, как Фрумкин и Угланов. Что же касается Политбюро, заявил он, то «мы все в Политбюро едины» [208] . Бухарин не присутствовал на большинстве заседаний пленума. В Коминтерне под предлогом борьбы с «правыми» было изменено руководство многих коммунистических партий, что сделало Бухарина лишь номинальным главой Коминтерна. На очередном 8-м съезде профсоюзов Томский и его сотрудники оказались в меньшинстве среди делегатов и потерпели поражение уже при утверждении повестки дня. Хотя Томский и был избран в конце съезда председателем ВЦСПС, большинство Центрального Совета составляли сторонники Сталина. Убедившись в своем поражении, Томский подал в отставку. И хотя его отставка не была принята, он так и не приступил к работе в ВЦСПС. Его примеру последовал и Бухарин. Он перестал посещать заседания Исполкома Коминтерна и даже редколлегию «Правды». Однако в конце января 1929 г. именно Бухарину было поручено сделать доклад на траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти Ленина. В этом докладе, озаглавленном «Политическое завещание Ленина», Бухарин, опираясь на анализ статей и выступлений Ленина в 1921 – 1923 гг., подробно изложил взгляды Ленина на перспективы строительства социализма в СССР. Для всякого внимательного слушателя или читателя доклада Бухарина было очевидно, что политическая и экономическая линия Сталина весьма далеко отстоит от ленинских планов социалистического строительства. Но этот косвенный выпад против Сталина оказался не слишком эффективным.

Борьба, так и не вышедшая фактически за рамки ЦК и разного рода аппаратных столкновений, приближалась к развязке. Сталину уже не нужны были компромиссы. Бухарин принял вызов, и острая борьба между ними развернулась на заседаниях Политбюро, происходивших в январе и феврале 1929 г. В это время Бухарин составил совместно с Томским и Рыковым подробный документ, своего рода платформу «правых» («платформа трех»), которая содержала критику сталинской политики и предлагала альтернативную программу экономического и политического развития страны. Эта платформа была зачитана Рыковым на одном из заседаний Политбюро, но не была вынесена на обсуждение ни всей партии, ни хотя бы ее Центрального Комитета. Именно в этом документе Бухарин обвинил Сталина в «военно-феодальной эксплуатации крестьянства». Политбюро отвергло эти обвинения как «клевету» и вынесло порицание Бухарину. Новый компромисс был уже невозможен. Обстановка накалялась, и в числе ближайших сторонников Бухарина наметились колебания. Рыков взял назад свое заявление об отставке и вернулся к работе в Совнаркоме. Неожиданно осудил Бухарина один из его ближайших учеников – Стецкий. Развязка наступила в апреле, когда собрался объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Бухаринцы были в явном меньшинстве. Сталин выступил на пленуме с развернутой критикой «группы Бухарина, Томского и Рыкова», о существовании которой якобы раньше никто не знал и которая только что обнаружилась в Политбюро. Доклад Сталина был резким, грубым и тенденциозным. Сталин говорил обо всех ошибках Бухарина чуть ли не с первых дней его политической карьеры. Ошибочными он объявил и те работы Бухарина, которые служили основой линии партии в 1925 – 1927 гг. Томского Сталин грубо обозвал «тред-юнионистским политиканом», а Бухарин «подпевает господам Милюковым и плетется в хвосте за врагами народа», он «еще недавно состоял в учениках у Троцкого», это «человек с разбухшей претенциозностью», теория Бухарина – «чепуха», декларация «группы Бухарина» – «наглая и грубая клевета».

Попытки Бухарина, Томского и Угланова смягчить остроту этих высказываний и оценок ссылками на недавнюю личную дружбу со Сталиным последний решительно отбросил, заявив, что «все эти сетования и вопли не стоят и ломаного гроша» [209] .

Бухарин, Рыков, Томский и Угланов не стали каяться на пленуме, а выступили с защитой своих взглядов и критикой сталинской политики. Бухарин, в частности, обвинил Сталина в подрыве нэпа и установлении «чудовищно односторонних» отношений с крестьянством, которые разрушают «смычку рабочего класса и крестьянства». Он заявил, что такая политика означает полную капитуляцию перед троцкизмом. Бухарин поддержал планы быстрой индустриализации. Но он предупредил, что без одновременного развития сельского хозяйства индустриализация обречена на провал. Бухарин обвинил Сталина в создании чиновничьего государства и в ограблении крестьянства, осудив при этом сталинский тезис о непрерывном обострении классовой борьбы по мере продвижения СССР к социализму. «Эта странная теория, – сказал он, – возводит самый факт теперешнего обострения классовой борьбы в какой-то неизбежный закон нашего развития. По этой странной теории выходит, что чем дальше мы идем вперед в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми».

Речь Бухарина, так же как и большая часть стенограммы апрельского пленума ЦК ВКП(б), не была опубликована ни в 1929 г., ни позже. На пленуме Сталин имел прочное большинство. Но он боялся, что в широких кругах партии, и особенно среди сельских коммунистов, программа Бухарина встретит гораздо большее сочувствие, чем среди членов ЦК и ЦКК. Не могло быть сомнения в том, что среди широких кругов крестьянства, значительной части рабочих и среди беспартийной интеллигенции Бухарин в тот период пользовался большей популярностью, чем Сталин. Даже речь Сталина не была опубликована полностью, из нее была исключена значительная часть, содержавшая главным образом критику Бухарина и его платформы. Речь Сталина была полностью опубликована лишь через 20 лет в 12-м томе его Сочинений.

Эта боязнь Сталина сделать гласной его полемику с Бухариным отражала неуверенность Сталина в прочности своей идейной и политической платформы. И действительно, мы видим сегодня, что большая часть критических замечаний «правых» в адрес сталинской политики 1928 – 1929 гг. являлась совершенно правильной. «Правые» справедливо выступали против превращения чрезвычайных мер в постоянную политику партии в деревне. Они резонно возражали против ускоренной и принудительной коллективизации, которая может привести лишь к падению сельскохозяйственного производства, ухудшению снабжения городов и срыву экспортных планов. Не без основания «правые» возражали против гигантомании в индустриальном строительстве, против чрезмерных и во многих случаях экономически неоправданных капитальных затрат. Весьма разумными были предложения «правых» об изменении закупочных цен на зерно. В 1927 г. они были очень низкими – ниже фактической себестоимости зерна, и это не создавало экономических стимулов для крестьянства расширять продажу зерна государству.