Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме

Достигнутое равновесие сохранялось, однако, недолго. Уже в 1925 – 1926 гг. стали возникать новые диспропорции. Промышленное производство развивалось медленнее, чем возрастал платежеспособный спрос деревни; речь шла теперь не о затоваривании, а о товарном голоде. Между тем Советское государство продолжало осуществлять ряд мер по стимулированию накоплений в сельском хозяйстве. Так, например, сельскохозяйственный налог был снижен в 1926 г. с 312,9 до 244,8 млн рублей [219] . В основном было снижено налогообложение середняка – на 60 млн рублей. Но при высоких урожаях 1926 и 1927 гг. выгоду от снижения налога получили и все зажиточные крестьяне, у которых увеличилось количество излишков продукции.

Несмотря на то что быстрому росту покупательной способности крестьянства не соответствовал рост производства нужных деревне товаров, было проведено еще одно значительное снижение как оптовых, так и розничных цен на промтовары. В условиях товарного голода это снижение не полностью использовалось потребителем, а обогащало торговцев-посредников, которые владели 40% розничного товарооборота. В то же время снижались прибыли промышленных предприятий. А между тем нужда в накоплениях у промышленности резко возросла, так как к 1925 – 1926 гг. закончилось в основном восстановление старых промышленных предприятий и начинало развертываться новое строительство. Из-за недостатков в ценообразовании товарное предложение возросло в натуральном выражении, но не в стоимостном.

Так, например, в конце 1927 г. производство предметов широкого потребления в текущих ценах увеличилось всего на 0,5%, тогда как фонд заработной платы рабочих государственной промышленности увеличился на 16%, а выручка крестьянства только по плановым заготовкам и после уплаты налогов – на 31%. Весь покупательный фонд города и деревни увеличился более чем на 20%.

В 1927 г. у зажиточной части деревни скопилось большое количество бумажных денег, на которые нельзя было купить нужные товары. Нет ничего удивительного, что большинство крестьян не спешило в этих условиях с продажей хлеба государству, да еще по низким заготовительным ценам.

У основного держателя хлебных излишков – кулака и зажиточного середняка – не было в 1927 г. экономической заинтересованности в быстрой реализации своих хлебных излишков. Сравнительно небольшой сельскохозяйственный налог деревня могла покрыть за счет выручки от продажи второстепенных продуктов и технических культур. У крестьян было достаточно денег и для покупки имевшихся в продаже товаров. Зерно могло полежать в закромах. И действительно, осенью 1927 г. было заготовлено гораздо больше, чем в 1926 г., льна, подсолнуха, пеньки, свеклы, хлопка, масла, яиц, кожи, шерсти и мяса. Совершенно иное положение сложилось с заготовкой хлеба.

ТРУДНОСТИ С ХЛЕБОЗАГОТОВКАМИ 1927 – 1928 гг. И ПОЛИТИКА СТАЛИНА

Экономические просчеты Сталина, Рыкова, Бухарина, с одной стороны, и нежелание зажиточного крестьянства форсировать продажу хлеба государству – с другой, поставили Советский Союз в самом конце 1927 г. перед угрозой хлебного кризиса. Год выдался урожайным, но хлебозаготовки проходили хуже, чем в предыдущие годы. В государственных закромах не было достаточных страховых запасов зерна, а между тем большинство крестьян придерживало хлеб до весны, когда его можно было продать по более высоким ценам. Если к январю 1927 г. было заготовлено 428 млн пудов зерна, то к январю 1928 г. заготовки зерна едва достигали 300 млн пудов. Возникла угроза снабжению хлебом городов и армии.

Каким образом следовало бы преодолеть эти трудности? На этот счет вносилось немало предложений. Так, например, «левая» оппозиция считала, что пришло время повести решительное наступление на кулачество с применением всей силы государственного аппарата. Оппозиция предлагала осуществить насильственное изъятие у зажиточной части деревни не менее 150 млн пудов хлеба. Эти предложения были отвергнуты ЦК еще в августе 1927 г. «ЦК и ЦКК считают, – говорилось в решении пленума от 9 августа 1927 г., – что эти предложения направлены, по сути дела, на отмену новой экономической политики, установленной партией под руководством Ленина…» Пленум ЦК и ЦКК «отвергает вздорные, рассчитанные на создание дополнительных трудностей в развитии народного хозяйства, демагогические предложения оппозиции о насильственном изъятии натуральных хлебных излишков» [220] .

Предложения оппозиции были решительно отвергнуты и на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 г. Правда, сам Сталин в докладе съезду был осторожен в своих формулировках. Он сказал: «Мы имеем известный рост кулачества в деревне. Это минус в балансе нашего хозяйства… Не правы те товарищи, которые думают, что можно и нужно покончить с кулаком в порядке административных мер, через ГПУ… Это средство легкое, но далеко не действенное. Кулака надо взять мерами экономического порядка и на основе советской законности… Это не исключает, конечно, применение некоторых необходимых административных мер против кулака. Но административные меры не должны заменять мероприятий экономического порядка» [221] .

Гораздо более определенно высказались на съезде многие деятели из ближайшего окружения Сталина. Так, например, в докладе на съезде Молотов говорил: «Тот, кто теперь предлагает нам эту политику… принудительного изъятия 150 – 200 млн пудов хлеба… тот враг рабочих и крестьян (в этом месте доклада, согласно стенограмме, Сталин выкрикнул: “Правильно!”), враг союза рабочих и крестьян; тот ведет линию на разрушение Советского государства».

Подробно остановился на вопросе о трудностях в деревне А. И. Микоян. Он призывал к тому, чтобы «наиболее безболезненно» выйти из полосы неизбежных затруднений. Микоян считал, что «решительный поворот в ходе хлебозаготовок должен заключаться в переброске товаров из города в деревню даже за счет временного (на несколько месяцев) оголения городских рынков, с тем чтобы добиться хлеба у крестьянства. Если мы этого поворота не произведем, мы будем иметь чрезвычайные трудности, которые отзовутся на всем хозяйстве» [222] .

Не успели, однако, делегаты съезда разъехаться по местам, как им вдогонку полетели новые директивы. Всего через несколько дней после окончания съезда, исключившего лидеров «левой» оппозиции из партии, Сталин сделал крутой поворот «влево» и стал проводить в жизнь те самые предложения о принудительном изъятии хлеба у зажиточных слоев деревни, которые только что были отвергнуты партией как авантюристические. Уже в конце декабря Сталин направил на места директиву о применении чрезвычайных мер в отношении кулачества. Эта директива об использовании принуждения застала врасплох местных работников, которые только что читали выступления на съезде Сталина, Молотова, Микояна и решения съезда. Ее не торопились выполнять, и тогда 6 января Сталин направил новую директиву, крайне резкую и по тону, и по требованиям, с угрозами в адрес местных партийных организаций. В результате по всей стране прокатилась волна конфискаций и насилия в отношении богатых крестьян.