Сборник статей - И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

3 В этом перечне следует упомянуть также Марию, Александра и Эрнста Вюртембергских: в двенадцатом часу они приехали к великим княгиням с визитом, который, однако, затянулся. В связи с нехваткой спален их пришлось устроить на ночь в покоях императрицы Елизаветы [Николай Михайлович: 317].

4 Личные комнаты Александра I и его жены располагались «в северо-западном углу дворца», причем окна императрицы, как можно понять по сохранившимся планам, были обращены не к Неве, а к Адмиралтейству. Мария Федоровна занимала обширную «группу помещений в юго-восточном ризалите» здания; ее окна выходили на Дворцовую площадь и Зимнюю канавку [Эрмитаж: 93, 96].

5 Заметим попутно, что особенную ажитацию (остраняющего свойства) и в Зимнем, где вода дошла «до второго этажа» [Остафьевский архив: 93],и в Аничковом дворцах вызвало их временное превращение в конюшни. «Лошадей <���…> пришлось распрячь и ввести в коридоры <���…>, иначе все они потонули бы» ([Николай Михайлович: 317]; «следы воды в вестибюле, до 6-й ступеньки, все испорчено <���…> весь низ дома был залит водой, мои лошади в комнатах Блока и в коридоре» [Николай 1824: 68 об.]. Ср.: «Во многих домах вторые и третьи этажи представляли конюшни» [Адлеру].

О «петербургских наводнениях как источнике городского юмора» см., в частности: [Осповат, Тименчик: 7, 20–21]; сошлемся также на одноименный доклад А.Л. Осповата на VI Лотмановских чтениях (декабрь 1998 года).

6 «L’Empereur a envoyé une grande chaloupe qui est toujours stationnée devant le palais: je mourais de peur qu’un beau mouvement d’humanité ne lui donnât envie de s’y mettre lui-même! Grâces à Dieu, 11 n’en a rien fait, mais, du moment qu’on a vu sa chaloupe, d’autres qui n’osaient pas se hasarder se sont aussi mises au mouvement» [Николай Михайлович: 316]. Имеется в виду вылазка по спасению утопающих, предпринятая дежурившим 7 ноября генерал-адъютантом А.Х. Бенкендорфом на 18-весельном катере Гвардейского экипажа под командой мичмана А.П. Беляева.

7 Перевод: «Император до крайности сим удручен, как и следовало думать, и все эти дни провел, подавая помощь всем и везде, где ее можно подать. Но нельзя вернуть жизнь погибшим, и это гнетет более всего».

8 Перевод: «Встал в 8 <���…> к Ангелу, ждал, принял меня в рубашке, беседовали, весьма угнетен бедствием, кошмарные подробности, 400 человек погибших, ужасные разрушения, вода на площади и в улицах два аршина с половиною, в общей сложности 11 футов над ординаром <���…> снова пошел к Ангелу, приказал мне зайти позже <���…> снова пошел к Ангелу, ждал, беседовали сидя, вручил письмо короля, дело Вильг<���ельма>, etc. Ангел как всегда, пошел к Имп<���ератрице>, больна, кашляет, лихорадка, Елена, весьма округлилась (в преддверии рождения великой княжны Марии Михайловны. – Е.Л .), ушел, у Матушки, пришел Ангел <���…> обедал вдвоем с Ангелом, много беседовали». Накануне Елизавета Алексеевна добавила в очередное письмо к матери еще одну деталь, связанную все с тем же чувством бессилия, пережитым обитателями дворца: «Подъем воды произошел с такой невероятной быстротой, что, когда заметили опасность, не было уже ни малейшей возможности пробраться к несчастным ее жертвам» [Николай Михайлович: 318]. Вполне вероятно, что на следующий день эта тема вновь возникла в ее разговоре с beau-frère.

9 В переписке с Аракчеевым 1820-х годов император неоднократно прибегал к подобным формулам. Так, 24 июня 1824 года, после смерти Софьи Нарышкиной, он писал: «Не беспокойся обо мне, любезный Алексей Андреевич, воля Божия, и я умею ей покоряться. С терпением переношу я мое сокрушение и прошу Бога, чтобы он подкрепил силы мои душевные» [Шильдер: 322]. Ср. его записку к архимандриту Фотию от 3 октября следующего года в связи с отчаянием, которому предавался Аракчеев после гибели Минкиной: «Христианин обязан с покорностию переносить удары, рукою Господнею ему наносимые. Мы все в воле Его» [Шильдер: 481].

10 В том, что письмо со включением «исторического памятника» было послано Дмитриеву через месяц после катастрофы, 8 декабря, трудно не увидеть продуманного тактического хода. Адресат записки с высочайшей сентенцией, получивший тем самым косвенную санкцию на ее распространение, Карамзин, однако, не торопится размножать текст. Лишь найдя, что «скоро перестанут и говорить о бывшем» [Карамзин 1860: 27] (ср.: «разговоры о потопе, две недели занимавшие всех, <���…> вследствие обычной суетности человеческой совершенно прекратились» [Батеньков: 186]; письмо к А.А. и А.П. Елагиным от 29 ноября), он сообщает строки императора старинному приятелю – быть может, в том числе и как ответ на московские, порой весьма фантастические, варианты толков («…в Москве пронесся слух, будто вода у нас была ровна с вершиною Адмиралтейского шпица» [Мартынов: 158]), в свою очередь дошедшие до Петербурга. Тем самым и событие, и варианты его трактовки переводятся на уровень итоговой рефлексии.

11 В официальных источниках эта формула шла в связке с упоминаниями о деятельности императора 7 ноября и в дальнейшем. Ср.: «Великий и милосердый Царь Русский, созерцавший с горестным чувством ужас сего наводнения, явил отечеству попечение и соболезнование об участи пострадавших и сделался их Ангелом-Утешителем! В самое время наводнения Его Величество изволил неутомимо заботиться о спасении погибавших» [Аллер: 31–32].

12 «Un rhume général», «mon ennuyeuse toux» [Николай Михайлович: 317]. Ср.: [Карамзин 1866: 385,388]. Опасения эти были не напрасны. 12 ноября Елизавета сообщала матери: «Со дня наводнения я стала чувствовать себя хуже. Кажется, причиной тому волнение и усталость; может быть, я немного и остыла: в тот день ветер так свирепствовал, что в некоторых комнатах нельзя было затопить печей» [Николай Михайлович: 318].

13 Перевод: «Станем же горячо молить Небо о том, князь, чтобы оно более не подвергало высокие добродетели и благоговейное самоотречение императора новым испытаниям. Те, что выпали на его долю в течение этого года, были, увы, слишком суровы, и он противопоставил им ту силу души, ту достойную восхищения стойкость, которые могут быть внушены лишь чистой совестью и безусловной покорностью неисповедимой воле Провидения».

14 Из особняка Лавалей на Английской набережной и из дома австрийского посольства на Дворцовой, от Зимнего дворца практически равноудаленных и замыкающих его в своеобразную рамку, 7 ноября можно было наблюдать во многом те же картины, что и из царской резиденции.

15 Напомним о буре в ночь на 30 августа 1834 года и ее политико-идеологических интерпретациях; см., например [Жуковский: 61].

16 Опубликован: Русский инвалид. 1824. 13 ноября.№ 269.

17 В первой черновой рукописи еще более ярок оттенок досады и уныния: «с божией стихией/ Царям не сладить»; «царю не справ<���иться>» [Пушкин 1978: 40].

18 С эпитетами «печальный» (удержалось в итоговом тексте), «одичалый», «чудес<���ный>», «волшебный». Ср. впечатления еще одной обитательницы Зимнего, Н.Я. Плюсковой, в передаче Е.А. Карамзиной: «Находясь во дворце, я была окружена водою и не могла не видеть ее» [Карамзин 1866: 387]; курсив мой.