Юрий Пернатьев - Великие загадки истории

Миф о чудесном спасении младенца царского рода хорошо из­вестен по историческим хроникам, популярен он в библейских сказаниях и в фольклоре. Вспомним хотя бы о судьбе легендар­ного пророка Моисея, рождение которого было скрыто от фарао­новых слуг, имевших приказ истреблять всех новорожденных мальчиков народа иудейского. Моисей выжил и через много лет стал вождем всего еврейского народа.

В России подобные «перевоплощения» всегда носили трагичес­кий характер. Достаточно привести всего лишь три примера из новой русской истории: Емельян Пугачев в образе царя Петра III, блестящая авантюристка княжна Тараканова в роли дочери Петра Великого и Елизаветы, наконец, Лжедмитрий I, Лжедмитрий II, а за ними и целая вереница «царевичей», рожденных талантом первого самозванца, — Август, Лаврентий, Петр, Федор, Клемен­тий, Савелий, Симеон, Василий и даже «цари» — Ерошка, Гаврил­ка и Мартынка. Да и по поводу убиенных детей последнего рус­ского царя Николая II уже существуют легенды.

Чем объяснить такую всенародную веру в то, что наследник не погублен злыми боярами, завистниками, жадными до власти, а спасен, жив и еще принесет людям немало добра? С одной сто­роны, доверчива русская милосердная душа, с другой — она всегда была склонна к мистицизму и религиозной убежденности, что Бог не может допустить несправедливости, а значит, жертва неправедного заговора либо воскреснет, либо каким-то чудесным образом вернется в мир, чтобы совершить возмездие и повести людей, подобно Моисею, к лучшей жизни.

Подобные благостные предположения сами по себе могут быть интересны, но серьезные исследователи, хотя и верят в загадоч­ную русскую душу, но предпочтение все же отдают историческим категориям. А они таковы, что легенда о царевиче Дмитрии прос­то не могла не появиться в тех реалиях, в которых Россия нахо­дилась в середине и в конце XVI в.

Как известно, династия Ивана Калиты, внука Александра Нев­ского, правила Московским государством в течение почти трехсот лет. Основы ее могущества были заложены в то время, когда Русь испытывала всю тяжесть татарского ига. При Иване III Россия, наконец, освободилась от иноземных завоевателей. Иван Грозный, внук Ивана III, довершил разгром татарских ханств, образовав­шихся на развалинах Золотой Орды. Рухнули Казанское и Астра­ханское ханства. Земли в низовьях Волги, на которых чужеземцы некогда основали столицу Золотой Орды, оказались навсегда и бес­поворотно включены в состав единого Русского государства.

Вслед за этим Московия нанесла сокрушительный удар Крым­ской орде, положив конец разорительным набегам на столицу. Правда, в Ливонской войне Иван Грозный успеха не добился. Но поражение никак не сказалось на огромной популярности царя, обретенной им в годы «казанского взятия».

То, что царь пролил немало крови своих подданных, ничего не меняло. Низы винили во всех бедах зловредных бояр и приказ­ных чиновников, но никак не православного государя, безжалост­но казнившего всякого рода изменников и даже обращавшегося к народу за одобрением своих, не всегда праведных, деяний. Кро­ме того, к вящей народной радости, Иван IV не раз жестоко нака­зывал приказных судей, уличенных во взятках и мошенничестве.

Иван IV был последним потомком Калиты, имевшим много­численную семью. Его первая жена Анастасия Романова родила трех сыновей — Дмитрия, Ивана, Федора и нескольких дочерей. Вторая царица, Мария Темрюковна, родила сына Василия, по­следняя жена Мария Нагая — сына Дмитрия. Все дочери Грозно­го, как и царевич Василий, умерли в младенческом возрасте. Оба Дмитрия первенец царя и его младший сын — погибли по несчастной случайности. Царевич Иван Иванович, достигший двадцатисемилетнего возраста и объявленный наследником пре­стола, умер от нервного потрясения, претерпев жестокие побои от отца. Единственный внук Грозного появился на свет мертво­рожденным, и в этом случае виновником беды оказался царь, подверженный страшным припадкам ярости.

По всем статьям выходило, что род Грозного был обречен на ис­чезновение. Причиной послужило не только несчастливое стечение обстоятельств. Браки внутри одного и того же круга знатных семей имели неблагоприятные физиологические последствия. Уже в сере­дине XVI в. стали явственно видны признаки вырождения царству­ющей династии. Брат Ивана IV Юрий Васильевич, глухонемой от рождения, умер бездетным. Сын Грозного, царь Федор Иоаннович, был слабоумным и хилым и тоже не оставил детей. Младший сын царя Ивана Дмитрий страдал эпилепсией. Шансы на то, что царевич доживет до зрелых лет и оставит наследника, были невелики.

Царевич Дмитрий-старший родился тотчас после взятия Ка­зани. Благочестивый отец, поклявшийся в случае победы совер­шить паломничество в Кириллов монастырь на Белоозере, взял в путешествие новорожденного младенца. Родня царевича — боя­ре Романовы — сопровождали богомольца и в дни путешествия бдительно следили за неукоснительным соблюдением церемони­ала, подчеркивавшего их высокое положение при дворе. Где бы ни появлялась нянька с царевичем на руках, ее неизменно под­держивали под руки двое бояр Романовых.

Царская семья путешествовала на богомолье в стругах. Однаж­ды кормилица, переходившая с боярами на берег, поскользнулась на шатких сходнях — и вся процессия упала в воду. Взрослые спас­лись, а младенец Дмитрий захлебнулся, и откачать его и не удалось. В честь первенца Иван IV назвал Дмитрием младшего сына.

Судьба обоих наследников решилась в первые дни после по­гребения Ивана IV: умирая, царь передал трон любимому сыну Федору. Его, как и было велено, посадили править в Москве, а Дмитрия с матерью и дядьями сослали на житье в удельное кня­жество со столицей в Угличе.

Федор, поддержанный большинством бояр, отпустил младше­го брата на удел «с великой честью и по царскому достоянию». В проводах участвовали бояре, дворяне и несколько стрелецких приказов. Царице же было назначено содержание, «приличест­вовавшее ее сану». Но никакие почести не смогли смягчить уни­жения вдовствующей царицы. Удаление всей фамилии Нагих из столицы за неделю до коронации Федора — это что-нибудь, да означало. Но все объяснялось просто: никто не желал, чтобы Мария и ее семья, в том числе и сын Дмитрий, присутствовали на торжествах в качестве ближайших родственников царя.

Впрочем, царствие Федора Иоанновича было чисто номиналь­ным — фактическим правителем государства стал шурин моло­дого царя — боярин Борис Годунов, сам претендовавший на трон. Собственно, Федор не особо беспокоил властолюбивого Бориса, а вот Димитрий Угличский и Московский, как законный наслед­ник престола, был очень серьезным препятствием для осущест­вления планов коварного боярина.