Юрий Пернатьев - Великие загадки истории

Первая попытка закончилась неудачно, но Пиа не успокоился, пока не сделал еще несколько фотографий. Две из них и произве­ли настоящую сенсацию. Позднее Секондо писал: «Я был потрясен, когда от самого начала в ходе проявки видел, как появлялось Свя­тое изображение. Меня охватило не только изумление, но и удов­летворение, поскольку я видел положительный результат своего предприятия. Святая Плащаница Христова каким-то невообрази­мым образом сама предстала как фотографически точный негатив, да еще с огромным духовным содержанием! Этой Святой Плащанице, этому удивительному негативу в человеческий рост намно­го больше тысячи лет. А ведь нашей-то новоизобретенной фото­графии всего лишь несколько десятков лет! Тут, в этих коричневых отпечатках из Гроба Господня, кроется необъяснимое чудо».

Как известно, слово «фотография» происходит от сочетания двух слов: phos — «свет» и grapho — «написание» и переводится как «написание светом», что и определяет физическую причину возникновения любого снимка. В случае с плащаницей мы име­ем дело с образом, написанным светом, или нерукотворным об­разом. Негатив стал известен в Европе только после изобретения фотографии, т. е. с начала XIX в., потому догадку, что на плаща­нице находится негативное изображение, сразу восприняли как доказательство подлинности реликвии.

Ко времени этого открытия изображение на самом полотне выцвело и представляло собой лишь неясные очертания. Вот почему негативы Секондо Пиа, отличавшиеся необыкновенной ясностью и выразительностью, произвели огромное впечатление и на церковников, и на ученых, и на простых людей. Впрочем, тогда же возникли и подозрения в фальсификации.

Это было время, когда главным становилось научное мировоз­зрение, что осложнялось еще и модернистскими тенденциями в самой католической церкви. Начавшиеся первые исследования порождали все новые вопросы. Возникли препятствия и для се­рьезных исследований плащаницы, поскольку королевский дом отказался предоставить ее для научного анализа. Тем не менее в 1931 г. семейная реликвия Савойского дома была выставлена вновь и сфотографирована известным профессиональным фото­графом Джузеппе Энрие (одна из этих фотографий до сих пор используется для обложек книг о Туринской плащанице). Но по­надобилось еще более 20 лет, чтобы научное сообщество оконча­тельно признало фотографии Пиа и Энрие историческим источ­ником. По сути, с этого времени начинается фундаментальное изучение плащаницы как религиозного и научного феномена и тайн, связанных с ее загадочной судьбой.

Вначале подверглись анализу и осмыслению снимки 1898 г., сде­ланные Секондо Пиа, а затем более поздние и более качественные фотографии. Но лишь в 1969 г. ученые впервые были допущены непосредственно к плащанице. Однако слабо подготовленные эксперименты не привели к каким-то серьезным открытиям.

В 1976 г. эксперты специально созданной международной комиссии в основном занимались гипотезой о средневековом происхождении плащаницы и возможном авторстве портрета, принадлежащего перу или кисти Леонардо да Винчи (позже мы рассмотрим и это предположение).

Более скрупулезно плащаница изучалась в 1978 г., и эти иссле­дования принесли совершенно неожиданные результаты. Но пре­жде чем их представить, пора, наконец, рассказать о внешнем облике плащаницы, видимом как для стороннего наблюдателя, так и для ученых, подвергших анализу структуру ткани и само изображение.

С объективной точки зрения Туринская плащаница являет собой весьма древнее полотно длиной чуть больше 4 м и около метра шириной. На нем имеются два изображения обнаженного мужско­го тела во весь рост, расположенные симметрично друг относи­тельно друга, голова к голове. Иначе говоря, это изображения тела спереди и со спины. Рисунок на плащанице не очень ярок, но дета­лен, он одноцветен — золотисто-желтый с разной степенью насы­щенности. Отпечаток совершенно точно передает особенности анатомии человеческого тела, чего редко удается достичь в изобра­жениях, сделанных рукою художника. На плащанице хорошо видны следы крови из многочисленных ран на теле. Это кровоподтеки на голове от шипов тернового венца, следы от гвоздей в запястьях и ступнях ног, от ударов плетей или бичей на груди, спине и ногах. Большое кровавое пятно от раны в левом боку. Образ на ткани возник тогда, когда тело лежало в погребальной пещере на одной половине плащаницы, а другая половина, обернутая через голову, покрывала тело сверху.

Смерть произошла за несколько часов до того, как тело было положено на полотно, которое сняли спустя два-три дня. Обраща­ет на себя внимание, что волосы на голове спутаны, на лице виды усы, несколько раздвоенная посредине борода. Правый глаз за­крыт, левый слегка приоткрыт, подбородок четко очерчен, справа на нем пятно крови или глубокая рана. Определена и этническая принадлежность покойного — это «человек семитского типа», т. е. того типа, который в настоящее время можно встретить и среди евреев и среди арабов.

С древних времен плащаница хранилась в сложенном виде, но если ее развернуть, то на желтоватом фоне вдоль по центру можно увидеть светло-коричневые пятна. Рядом с ними резко выделяют­ся темные полосы, по которым ткань обгорела при пожаре 1532 г.

Из всего этого ученые сделали определенный вывод: человек, который отпечатался на ткани плащаницы, был приговорен к смерти. По вынесении приговора подвергнут жесточайшему бичеванию, а затем распят на кресте. После этого тело пронзили копьем, сняли с креста и погребли, накрыв той самой плащани­цей, которая подверглась столь подробному изучению. В целом же можно сказать, что картина, отпечатанная на полотне, дает неизмеримо больше информации, чем отчет префекта Иудеи Понтия Пилата императору Рима Тиберию по поводу вынесен­ного им приговора.

Самое интересное из того, что дало открытие Секондо Пиа, — близость лика Туринской плащаницы и великих творений художников прошлого. Правильное с античными чертами лицо, тонкий нос, волнистые распадающиеся надо лбом и спускающиеся на пле­чи волосы, короткая бородка — таков Иисус Джотто, таков Спас Андрея Рублева, таким предстает Христос у Тициана, Веронезе, Рембрандта; Александра Иванова; таковы тысячи его изображений во всех католических и православных храмах мира.

Каким образом возник этот канонический образ Христа, при­нятый и Западной и Восточной церковью? Вполне вероятно, что прототипом для него послужило как раз изображение на плаща­нице. Ведь в раннехристианском искусстве Спасителя представ­ляли чисто символически — в виде монограммы, агнца, виноград­ной лозы, доброго пастыря, прекрасного ангелоподобного юноши. И вдруг все резко изменилось. Объяснение находим в XVII в., когда первый исследователь христианских древностей Антонио Бозио обнаружил в катакомбах Святого Калликста фреску с оче­редным изображением Христа, совпадающим с каноническим образом. Бозио датировал ее началом II в., временем, когда теоре­тически могли быть еще живы люди, в детстве видевшие живого Христа. Но совершенно уникальный образ Иисуса предстает на иконе монастыря Святой Екатерины на Синае, созданной не позд­нее VI в. в особой по тем временам реалистической манере. Это по сути уже портрет со всеми индивидуальными чертами — уд­линенные глаза, запавшие щеки, хорошо видимые надбровные дуги, характерный нос, маленький рот, линия волос надо лбом... Если сравнить негативную фотографию Туринской плащаницы с образом Христа из монастыря Святой Екатерины, то сходство налицо. Образ ли плащаницы свидетельствует о точности явлен­ного древними иконописцами человеческого облика Христа? Или это икона подтверждает подлинность плащаницы? Это еще один вопрос для беспристрастных ученых.