Вячеслав Манягин - Курбский против Грозного или 450 лет чёрного пиара

Однако очевидные факты не помешали, например, Александру Маслову, профессору судебной медицины, написать: «Исторически достоверно, что препараты ртути стали применять на Руси с конца XV в., причем исключительно для лечения сифилиса. В конце XV — начале XVI века многие страны Европы охватила эпидемия сифилиса…Относительно быстро распознанная связь этого тяжелейшего заболевания с половой жизнью дала основание назвать сифилис «половой чумой»! К этому же времени относится распространение сифилиса и в России. В царствование Ивана Грозного сифилис, несомненно, гулял по Москве.

Мог ли царь Иван заболеть сифилисом? Летописцы бесстрастно отмечали, что после смерти первой жены Анастасии «нача царь яр быти и прилюбодействен зело». Сифилис был неотвратимым наказанием сластолюбивого и похотливого монарха».

Что тут можно сказать? «Исторически достоверно», что сифилис был завезен моряками Колумба в Испанию из Америки в 1493 году, — как раз в конце XV века.

В 1494 г. испанский король Карл VIII, собрав огромное войско, вторгся в Неаполитанское королевство. Так, вместе с испанскими солдатами, сифилис пришел в Италию. Историк того времени Пьетро Бембо записал: «Вскоре в городе, занятом пришельцами, вследствие контагия и влияния светил началась жесточайшая болезнь, получившая название галльской».

Почему «галльской»? После войны часть испанских наемников оказалась во Франции, откуда зараза стала распространяться по всей остальной Европе. В конце XV века срамная болезнь только-только появилась в Польше, и московские власти пытались задержать эпидемию на границе. Великий князь Иоанн III Васильевич (дед Иоанна IV), посылая в 1499 г. в Литву боярского сына Ивана Мамонова, поручил ему, «будучи в Вязьме, разведать, не приезжал ли кто с болезнью, в которой тело покрывается болячками и которая называется французскою».

Из вышесказанного следует вывод, что сифилис не мог быть широко распространен на Руси уже в конце

XV века, как это утверждает почтенный профессор медицины, хотя, конечно, отдельные случаи могли иметь место.

Ошибается профессор и в том, что «препараты ртути стали применять на Руси с конца XV в., причем исключительно для лечения сифилиса». Препараты ртути в виде мазей для лечения сифилиса были предложены Теофрастом Парацельсом только в первой половине

XVI века. Парацельс не мог сделать свое открытие раньше, так как родился в 1493 году (странно, что данный факт не известен профессору медицины. — В.М.). В конце XV века он был еще младенцем, его мази еще не существовали и не могли применяться в России, даже если предположить, что испанские моряки завезли в нее сифилис раньше, чем в Испанию.

Было бы также интересно узнать, какие конкретно летописцы «бесстрастно отмечали» «ярость и пре-любодейство» царя после смерти первой жены — царицы Анастасии. Ведь известно, что царь глубоко переживал ее смерть, был уверен, что ее отравили (и оказался прав!). А через год вступил во второй брак — с царицей Марией Темрюковной. Сделал он это по настоянию ближайших сановников, исходя из политической необходимости: утвердиться в Пятигорье, перерезать путь туркам на нижнюю Волгу и к Каспию, и защитить, таким образом, завоеванные Казань и Астрахань. Так что «яриться и прелюбодействовать» у него просто не было времени. Как и болеть сифилисом.

То, что это заболевание не коснулось царя, было известно еще 40 лет назад. Как отмечает заведующая археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т.Д. Панова, «очень решительно отмел М.М. Герасимов заключения некоторых слишком ретивых авторов о том, что Иван IV примерно с 1565 года (около двадцати лет) болел сифилисом. Тем же недугом (и с того же времени!) якобы страдал и его старший сын Иван. Авторов такой идеи даже не остановил возраст мальчика — ему тогда было всего 10 лет! Ни на костях скелета, ни на черепе Ивана Васильевича и его сына следов венерических заболеваний нет, а они должны были бы быть, если бы они действительно болели сифилисом».

Во время первой эпидемии сифилиса в XVI веке эта болезнь отличалась особо неблагоприятным течением, в частности, деструктивным изменением костей скелета. При третичном сифилисе (каковой и приписывают царю) такие изменения практически неизбежны. Комиссии, работавшей в Кремле в 1963 году, данный медицинский факт был хорошо известен.

Но в актах вскрытия отмечено: «Каких-либо патологических изменений и следов механических повреждений на костях обнаружено не было».

Однако, все эти детали «ускользнули» от апологетов «срамной версии», старательно стремящихся очернить государя. Они не только «не замечали» явных признаков отравления, но и прямо фальсифицировали выводы, следовавшие из открывшихся фактов.

Заявив, что количество мышьяка (основного яда вплоть до первой половины XX века) «не дает оснований говорить об отравлении», — хотя и по мышьяку цифры превысили верхнюю границу допуска, — «эксперты» объявили, будто «пятикратное превышение количества ртути, обнаруженное в останках царя Ивана Грозного и царевича Ивана, в сравнении с количеством ртути, содержавшейся в останках царя Федора и князя Скопина-Шуйского», вызвано хроническим отравлением при лечении срамной болезни. И откинули, таким образом, самую вероятную версию: о преднамеренном отравлении царя.

Обращает внимание и то, с какой иезуитской изощренностью преподносятся факты. Ведь отсчет количества ртути ведется не от максимально допустимой нормы, а «в сравнении с количеством ртути, содержавшейся в останках царя Федора и князя Скопина-Шуйского», которые также были отравлены! Во всяком случае то, что князь Скопин-Шуйский, спаситель России от Лжедмит-рия, был отравлен, ни у кого — ни у современников, ни у историков — не вызывало сомнения, а теперь доказано и отравление царя Феодора Иоанновича (см. ниже). То есть за норму принимается смертельная доза яда.

На самом деле, в останках царя Иоанна Грозного и его сына Ивана показания естественного фона по ртути превышены в 32 раза! Естественное содержание ртути составляет в печени не более 0,02 мг, в почках — 0,04 мг, а мышьяка — до 0,07 мг и 0,08 мг соответственно. В останках государя было обнаружено 1,33 мг ртути и 0,15 мг мышьяка. Таким образом, по ртути превышение в 32 раза, а по мышьяку — в 1,8 раз. «Эти-то цифры и породили массу несуразных идей о неприличных болезнях, следов которых, как уже говорилось, не найдено», — пишет Т.Д. Панова.

Казалось бы, все ясно — царя отравили! Но не тут-то было. Инерция мышления или страх пойти против могущественных сил, заинтересованных в клевете на царя, порождает у Пановой полные бессилия слова: «По поводу большого количества ртути и мышьяка (значительно выше фонового содержания!) можно строить только догадки. Внезапность смерти Ивана IV, отмеченная многими, вряд ли свидетельствует об отравлении… исследования экспертов-химиков особой ясности в вопрос о причинах смерти царя Ивана IV не внесли, а лишь добавили еще одну версию — сердечный приступ, об этом писал М.М. Герасимов. Состояние организма царевича Ивана и вовсе стало загадкой — умер от удара по голове, нанесенного отцом, но стоял на грани гибели от хронического отравления мышьяком и ртутью».