Олег Платонов - История русского народа в XX веке (Том 1, главы 39-81)

"Величайшая ошибка думать, - писал Ленин Л.Б. Каменеву в марте 1922 года, - что НЭП положит конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому".

Ленин и другие большевистские вожди неустанно призывают к усилению репрессий. В августе 1922 года, выступая на XII конференции РКП(б), Зиновьев заявлял, имея в виду всех сопротивлявшихся большевизму: "Когда головни догорают, попытайтесь затоптать их сапогами и вы заглушите их совсем".*1

В годы правления еврейского интернационала страх, принуждение, терррор были главными движущими силами общественной и личной жизни.

*1 Волкогонов Д. Ленин. Т.1. С.33.

718

В популярной в те годы пьесе Н. Афиногенова "Страх" один из персонажей профессор Бородин заявляет, что сейчас "общим стимулом поведения 80% всех обследованных (граждан страны. - О.П.) является страх". Остальные двадцать - рабочие-выдвиженцы. Они хозяева страны, им нечего бояться, "за них боится их мозг... Мозг людей физического труда пугается непосильной нагрузки, развивается мания преследования. Они все время стараются догнать и перегнать. И, задыхаясь в непрерывной гонке, мозг сходит с ума или медленно деградирует".

Страх царствует повсюду, пропитывает все поры общества, парализуя творчество, самостоятельность, инициативу, предприимчивость. "Молочница, - говорит Бородин, - боится конфискации коровы, крестьянин - насильственной коллективизации, советский работник - непрерывных чисток, партийный работник боится обвинений в уклоне, научный работник - обвинения в идеализме, работник техники - обвинения во вредительстве. Мы живем в эпоху великого страха. Страх заставляет талантливых интеллигентов отрекаться от матерей, подделывать социальное происхождение... Страх ходит за человеком. Человек становится недоверчивым, замкнутым, недобросовестным, неряшливым и беспринципным... Кролик, который увидел удава, не в состоянии двинуться с места... Он покорно ждет, пока удавные кольца сожмут и раздавят его. Мы все кролики. Можно ли после этого работать творчески? Разумеется нет".

"Мы жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия, - писал в 1934 году в письме к Молотову выдающийся русский ученый Иван Павлов. - Если бы нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком без пропусков, со всеми ежедневными подробностями - это была бы ужасающая картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу картину с чудесно как бы вновь вырастающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчисленными учеными и учебными заведениями. Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу сходство нашей жизни с жизнью азиатских деспотий".*1

Очевидцы тех лет отмечают антирусский характер террора, главной целью которого было сломить, поставить на колени Русский народ, сделать из него раба, а всех непокорных уничтожить физически.

Такой подход к Русскому народу обосновывался теоретическими разработками идеологов большевистской партии, рассматривавших его

*1 Цит. по: Советская культура. 14.1.1989.

719

как "человеческий материал" для создания "нового человека" - невольника космополитической системы еврейского интернационала. "Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, - писал большевистский теоретик Н. Бухарин, - является, как ни парадоксально это звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи".*1

Государственное политическое управление, пришедшее в феврале 1922 года на смену Чека, мало чем отличалось от последней. Хотя некоторые его права были вначале ограничены (по сравнению с Чека), но уже к осени восстановлены в полном объеме. ГПУ получило право на высылку, заключение в тюрьму и в некоторых случаях бессудный расстрел контрреволюционеров, к которым относилась большая часть коренных русских людей.

На смену русскому народному укладу жизни шла "рационализация жизни" и "реорганизация человека". Новая "героика" социализма создается по идеалам героев произведений Максима Горького - деклассированных элементов, босяков, "романтиков дна". В конце 20-х годов "романтизация" "идеалов" нетрудовых элементов находит естественное завершение в прославлении рабского труда заключенных. Суть идеологии нетрудовых элементов проявляется здесь во всей наготе. "Принятая Государственным политуправлением исправительно-трудовая политика, писал М. Горький, - сведенная в систему воспитания проповедью единой для всех спасительной правды социализма и воспитания общественно-полезным трудом, - еще раз блестяще оправдала себя. Она была оправдана и раньше в многочисленных трудовых колониях и коммунах ГПУ, но эту систему "перековки" людей впервые применили так смело, в таком широком объеме (при строительстве Беломорканала. О.П.)..."*2 Одновременно на этой стройке было занято около полумиллиона заключенных, именуемых каналоармейцами, состоявших на 90% из бывших крестьян - кулаков и подкулачников.

Начальник Главного управления исправительно-трудовых лагерей ОГПУ М.Д. Берман так объяснял свою "трудовую" задачу в начале 30-х годов: "Заключенный стоит государству больше 500 рублей в год. С какой стати рабочие и крестьяне должны кормить и поить всю эту ораву тунеядцев, жуликов, вредителей и контрреволюционеров? Мы их пошлем в лагеря и скажем: вот вам орудие производства. Хотите

*1 Источник. 1993. N 4.С. 58. *2 Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства.М., 1934 (Далее: Беломорканал).С. 11-12

720

есть - работайте. Это принцип существования в нашей стране. Для вас не будет исключения, лагерями должна руководить такая организация, которая сможет выполнять крупные хозяйственные поручения и начинания советской власти и освоит ряд новых районов. Эта прямая директива партии и правительства..."*1

В конце 20-х годов в лагерях создаются военизированные коллективы - роты, фаланги. Однако эта военизация себя не оправдала. И на смену ей по инициативе "снизу" - заключенных Соловецкого лагеря особого назначения - стали возникать так называемые трудовые коллективы. Они объединяли большинство осужденных и работали на принципах хозрасчета и самоокупаемости. Просуществовали эти формы до 1938 года.*2

Многомиллионные массы "трудовых коллективов" заключенных словно раковая опухоль разъедали традиционную русскую культуру, активно разлагали ее духовно-нравственную основу. Большая часть бывших заключенных получила в лагере отчетливо выраженную ненависть к труду. Гнать "туфту", т.е. намеренно недобросовестно выполнять работу, становилось жизненным принципом многих познавших принудительный труд.