Олег Платонов - История русского народа в XX веке (Том 1, главы 39-81)

*1 Красные конкистадоры. С.29.

619

В качестве "кузницы кадров" деятелей "новой культуры" большевики создают свои высшие учебные заведения - Коммунистический университет им. Я.М. Свердлова и Институт красной профессуры, ставшие одними из главных центров активной антирусской деятельности, три четверти учащихся которых были нерусскими. Никакого серьезного образования, кроме начетнического знания основных работ партийный руководителей, эти заведения не давали, но служили началом успешной карьеры большевистских функционеров.

Условия обучения в старых русских университетах резко ухудшились. Многие профессора и преподаватели были репрессированы, умерли с голоду или бежали. Учебные помещения не отапливались, студенты голодали. Деятельность многих учебных заведений терроризировали студенты-недоучки, чаще всего евреи, выступавшие в роли комиссаров и снабженные мандатами от большевистского руководства. В Киевском университете, например, рассказывает И. Бунин, "все в руках семи мальчишек первого и второго курсов. Главный комиссар - студент киевского ветеринарного института Малич. Разговаривая с профессорами, стучит кулаком по столу, кладет ноги на стол. Комиссар высших женских курсов - первокурсник Кин, который не переносит возражений, тотчас орет: "не каркайте!" Комиссар политехнического института постоянно с заряженным револьвером в руке" (И. Бунин. Окаянные дни).

Литература "малого народа" подводит идейные основы под злодейские "идеалы" большевистских палачей. Обосновывает, защищает и восхваляет массовые убийства и террор Чека, поругание русских святынь. Литераторы "малого народа" радуются разрушению Российской державы, доносами, клеветой, травлей стремятся разделаться с русскими людьми, осмелившимися защищать поруганную Родину.

Литераторы "нового типа" гордятся своей дружбой с самыми одиозными фигурами большевистского режима - Троцким, Дзержинским, Каменевым, Зиновьевым, а особенно с чекистами - Менжинским, Ягодой, Аграновым, Бокием, Л. Рейснер. Большие и малые большевистские вожди, их супруги и подруги открывают, свои салоны, в которых прикармливают и опекают писателей и художников.М. Горький, В.Маяковский, В. Мейерхольд, 3. Райх, С. Третьяков, А. Мариенгоф, В.Луговской, В. Князев, М. Кольцов, Г. Серебрякова, М. Шагинян, В. Катаев и множество других литераторов "малого народа" считают за честь появляться в салонах большевистских палачей, соревнуются друг с другом в желании угодить новым господам. Конечно, в этом стремлении угодить чувствовался не только шкурный интерес, была здесь и своя идея, патологическая опьяненность, национальная увлеченность погромным вихрем над Россией, желание участвовать в этом погроме, более того - быть впереди идущими.

"Сердца единой верой сплавим,

Пускай нас мало, не беда!

Мы за собой идти заставим

К бичам привыкшие стада!

Чего жалеть рабов - солдат

С душою бескрылою и куцей?

Пусть гибнут сотнями, добрят

Поля грядущих революций!"

(В. Князев (по матери - Высоцкий). Красное Евангелие)

Восхищение насилием, кровью, произволом чрезвычаек в большевистских поэтах этого времени переходит в настоящую психопатию, например у Мариенгофа и Маяковского.

"Святость хлещем свистящей нагайкой и хилое тело Христа на дыбе вздыбливаем в Чрезвычайке", - захлебывается в исступлении Мариенгоф, кощунственно выкликая:

"Кровью плюем зазорно

Богу в юродивый взор.

Вот на красном черным:

- Массовый террор!

Метлами ветру будет

Говядину чью подместь

В этой черепов груде

Наша красная месть".

(1919 год)

Не менее кощунственны и противоестественны образы В. Маяковского, призывающего к борьбе за разрушение исторической России и всего христианского мира, послать на смерть и своих отцов.

"А мы, - заявлял Маяковский,

Не Корнеля с каким-то

Расином

Отца,

предложи на старье меняться,

мы

и его

обольем керосином

и в улицы пустим

для иллюминаций".

Или:

621

"Теперь

Не промахнешься мимо

Мы знаем кого - мети!

Ноги знают, чьими

Трупами

Им идти".

Конечно, главную роль в этом "искусстве" нового времени играют покровители муз, сами претендующие на творчество. Ф. Дзержинский и его заместитель В. Менжинский пишут стихи. Известным графоманом был нарком просвещения масон А. Луначарский, сочинивший, в частности, немало бездарных пьес, которые он, пользуясь служебным положением, заставлял ставить на сценах театров. Драматические произведения сочиняют известные чекистские палачи Раскольников и Лацис, собственноручно расстрелявший сотни русских людей (этот написал пьесу "Последний бой. Революционная хроника в пяти действиях, семи картинах"). Член коллегии ВЧК А. Эйдук, певец чекистских расправ, воодушевленно заявлял в своих стихах:

Этот чекист, по воспоминаниям знавшего его торгпреда в Латвии Г. Соломона, когда слышал расстрелы, "жмурился в сладкой истоме" и "нежным и тонким голосом" выражал чувство удовлетворения.*1 А начальник Особого отдела ВЧК М.С. Кедров, замешанный в убийствах тысяч русских людей, после своей "работы" любил музицировать вместе с профессиональными музыкантами.

Мероприятия большевистской власти распространяются и на "реформирование русского языка". Уже в 1918 году осуществляются варварские эксперименты, ставящие своей целью якобы "усовершенствование русского языка". Меняются традиционные, признанные народом формы орфографии, грамматики, синтаксиса. Главная цель этих экспериментов - прервать русскую речевую традицию, создать предпосылки для ликвидации русского языка как средства общения народов России, затруднить восприятие новыми поколениями русских людей многовекового культурного и письменного наследия.

*1 См.: Соломон Г. Среди красных вождей. М., 1995.

622

В 1918 году Ленин настаивает на закрытии Большого театра в Москве, резко критикуя предыдущее решение СНК (принятое без него) о сохранении Большого театра.

С особым рвением большевистские комиссары обрушиваются на культурное наследие Русского народа. Под лицемерными лозунгами о спасении наследия осуществляются самые варварские мероприятия по его уничтожению.

Невосполнимый урон национальному историческому достоянию нанес подписанный Лениным 12 апреля 1918 года декрет Совнаркома "О памятниках республики". Этот декрет стал одной из главных установок антирусской власти по планомерному уничтожению памятников и святынь Русского народа. Ленин придавал этому декрету особое значение. В письме П.П. Малиновскому, и. о. народного комиссара имуществ Республики, он уже в начале мая требует отчета: "Почему вопреки постановлению СНК... не начаты в Москве работы 1) по хорошему закрытию царских памятников? 2) по снятию царских орлов?"*1