Сергей Платонов - Полный курс лекций по русской истории

В этом приговоре собора резко выделяются две черты: прямо рисуется неудовлетворительное экономическое положение податных классов и уклонение от податей, а затем не удовлетворительное же состояние администрации с ее злоупотреблениями, о которых свидетельствовали столь частые челобитные про "обиды сильных людей". Все последующие внутренние распоряжения правительства Михаила Федоровича и клонились именно к тому, чтобы 1) улучшить администрацию и 2) поднять платежные и служебные силы страны.

1. Что касается до администрации, то, пользуясь слабостью надзора сверху, для которого у правительства просто не было средств, и отсутствием крепких местных союзов внизу, в областях, воеводы и приказные дельцы позволяли себе ряд насилий и беззаконий. До смуты местное управление не имело однообразного типа. При царе Иване IV, как мы видели, желая ограничить злоупотребления областных правителей - наместников и волостелей, - правительство разрешило городским и сельским общинам самим выбирать себе судей и правителей, причем новые выборные власти получали название губных старост, излюбленных голов, земских судей и пр. Но это самоуправление на деле было введено не везде: в некоторых местностях наряду с выборными, или даже и исключительно, управляли наместники. Во время смуты самоуправление как-то повсюду исчезает; смута, как военное время, выдвигает и военную власть - воевод в роли областных правителей; в их руках в начале XVII в.

сосредоточиваются все отрасли управления и суда; пользуясь этим, они обращали управление и суд в дело личной выгоды. По словам одной царской грамоты, "в городах воеводы и приказные люди (их помощники) всякия дела делают не по нашему (царскому) указу, монастырям, служилым, посадским, уездным, проезжим всяким людям чинят насильства, убытки всякие; посулы, поминки и кормы берут многие".

Стоит только просмотреть ряд челобитий того времени, в которых ярко описываются все "насильства и убытки", чтобы заключить о силе злоупотреблений местной администрации. Для примера упомянем о действиях мангазейских (в Сибири) воевод Григория Кокорева и Андрея Палицына. Палицын доносил на Кокорева, что этот последний, когда самоеды привозят ясак (подать), спаивал их, и таким путем и ясак, и деньги переходили в руки ловкого воеводы. Затем он часто устраивал пиры, на которых яства должно было приносить население, а в случае, если кто-либо мало приносил, приношение бросалось в лицо приносителю и его прогоняли толчками. Если кто из богатых людей не угождал воеводе, его неожиданно посылали на службу в тундры, и только дав за себя выкуп, можно было избегнуть такого рода ссылки.

Мало того, Кокорев часто разыгрывал из себя невинность и ни за что не хотел брать взятки. Но тут на помощь являлся кто-нибудь из приятелей воеводы и предлагал просителю обратиться "ко всемирной заступнице" (так называл он жену Кокорева); последняя улаживала дело и принимала взятку. Кокорев, в свою очередь, писал доносы на товарища, что тот держит корчму и спаивает всех водкой.

Мало-помалу распря воевод разгорелась чуть ли не в целую войну: между представителями администрации произошла прямая стычка, в которой было убито несколько человек посадских. Не имея сил избегнуть такого рода явлений, прекратить общий произвол, завещанный смутой, правительство, карая отдельных лиц, в то же время облегчало возможность челобитья на администрацию, учреждая в 1619 г. для того Сыскной приказ, а в 1621 г. обращаясь ко всей земле с грамотой, в которой оно запрещало общинам давать воеводам взятки, на них работать и вообще исполнять их незаконные требования. В случае же неисполнения вышеуказанного правительство грозило земским людям наказанием. Но последующая практика показала недействительность такого рода оригинального обращения к земле. Воеводы продолжали злоупотреблять властью, и земские люди говорят на соборе 1642 г., стало быть, спустя лет двадцать после указанных мер: "В городах всякие люди обнищали и оскудели до конца от твоих государевых воевод". Воеводы слишком близко стояли к народу; неудовольствие воеводы слишком ощутительно отзывалось на городском человеке и невольно заставляло его давать взятку и работать на воеводу, а управы на него искать было все-таки трудно: за управой необходимо было ехать в Москву.

В 1627 г. правительство пришло к мысли восстановить повсеместно губных старост, предписывая выбирать их из лучших дворян, т. е. из более состоятельных. Эта мера ограничивала круг влияния воевод; многие города воспользовались ею и просили, чтобы у них не было воевод, а были только губные старосты, и это разрешалось.

Таким образом, губной старост сосредоточивал в своих руках не одни уголовные дела, а во областное управление, становился и земским судьей. Но другой стороны, города иногда оставались недовольны губными старостами и просили назначить им воевод; так, город Дмитров, просивший в 1639 г. губного старосту, в 1644 г. уж хлопочет о назначении ему воеводы. Город Кашин в 1644 I также просил себе воеводу (и даже указывал на Дементия Лазарева, как на лицо, желаемое для этой должности), потом что кашинский губной староста "срамен и увечен", а прежде Кашине были воеводы, а такого "воровства не было". И другие города поступаются точно так же губным правом из-за непригодности известной личности. Очевидно, что губной институт, это по-нашему - "право", тогда не мыслился таковым: в уездах было очень мало людей, годных для дела, ибо все такие люди правительством "выволочены на службу". Некоторые общины, однако, сохранили и в то время полное самоуправление: это было большей частью в так называемых черных землях, преимущественно на севере.

Таково было при Михаиле Федоровиче положение местного управления, носившего, следовательно, смешанный характер.

Что касается до центрального управления при Михаиле Федоровиче, то оно восстановлялось в Москве по старым образцам, завещанным XVI веком в форме старых приказов, и только потребностями времени вызывались к жизни новые приказы. Их было много учреждено при Михаиле, но устраивались они опять-таки по старым досмутным образцам, специализируя одну какую-нибудь отрасль владения какого-нибудь старого приказа. В центре всего управления по-прежнему стояла и всем руководила государева Боярская дума.

2. Кроме забот об администрации в Москве очень заботились о поднятии после смуты общего благосостояния, стремление к которому было, конечно, присуще и XVI веку; благосостояние земли было необходимо правительству и для хорошего устройства службы и тягот. В эту именно рамку отливались все заботы правительства, которые мы назвали заботами о благосостоянии. Благосостояние народа смешивалось тогда с благоустройством государственных повинностей.