Сергей Платонов - Полный курс лекций по русской истории

Так в 1812 г. обозначилась новая перемена в Александре. Как раньше друзья Александра по интимному комитету убедились в непрочности его дружбы, как теперь пришлось убедиться в этом Сперанскому. Прощаясь с ним со слезами, Александр имел вид человека, уступающего необходимости пожертвовать Сперанским без поверки обвинений, взведенных на него доносами. За глаза же Александр давал волю негодованию на Сперанского и даже говорил о смертной казни. И сам Наполеон много раз имел случай убедиться в двойственности своего союзника. Любезный и сдержанный, обворожительный и скрытный, Александр никогда не отдавал всего себя дружбе с Наполеоном и при случае давал ему отпор или уклонялся от откровенности, сохраняя свою светлую улыбку и чарующий взгляд.

Последняя борьба с Наполеоном. Александр с 1810 г. уже обнаруживал разочарование в своей дружбе с Наполеоном. Она не приводила к добру. Недовольство подданных, торговые потери, расстройство финансов, удары самолюбию и угрозы миру - вот что стяжал Александр этой дружбой. Охладев понемногу к Наполеону, Александр начал протестовать против его действий и стал постепенно готовиться к войне, на тот случай, если Наполеон нападет на него. В свою очередь, Наполеон вел приготовления для вторжения в Россию. Обе стороны старались скрывать свои военные приготовления и обвиняли друг друга в стремлении уничтожить дружбу и нарушить мир. Для всех становилось ясно, что подготовлялась война между Россией и Францией. Причина ее лежала в глубокой противоположности стремлений французской и русской политики. Наполеон стремился к мировому владычеству и желал подчинения России его видам. Александр не только не считал возможным подчиниться Наполеону, но сам желал влиять на дела Европы, как преемник Екатерины, при которой Россия достигла необыкновенных политических успехов и большого международного значения. Со стороны Франции продолжался еще завоевательный порыв; со стороны России сказывалось чувство национальной силы и гордости. Франция желала господства над Россией, Россия - равенства с Францией.

Борьба была неизбежна, и обе стороны имели к ней достаточные поводы.

Уже в 1811 г. близость разрыва между Францией и Россией чувствовалась всеми. С начала 1812 г. император Александр усиленно приготовлялся к войне. Он решился не нападать, а только обороняться, и отклонил проекты наступательных действий.

Более 200 тыс. русских войск ожидали нашествия врага. Войска были расставлены на границе, вдоль р. Немана, и разделены на две армии: первой командовал военный министр, генерал Мих. Богд. Барклай-де-Толли, второй генерал суворовской школы, князь П. И. Багратион. Сам император Александр находился при войсках, в г. Вильне. Было большой ошибкой разбросать войска на значительном расстоянии и не соединить их в одну сильную армию. Наполеон заметил эту ошибку и хотел ею воспользоваться, чтобы разделить и ослабить русские силы. С громадной армией в 600 000 человек он в июне 1812 г. без объявления войны переправился через Неман, в пределы России (у г. Ковно) и почти без всякого сопротивления со стороны русских разрозненных отрядов, бывших перед ним, быстро дошел до Вильны, где и остановился на полмесяца для окончательного устройства своей армии, составленной из войск как французских, так и союзных (немецких, польских, голландских, швейцарских и т. д.). Русские армии Барклая-де-Толли и Багратиона оказались отрезанными одна от другой и настолько слабыми, что по неравенству сил не могли и думать о генеральном сражении с врагом. В эту тяжелую минуту окружающие императора Александра убедили его оставить театр войны и уехать в Москву, а затем в Петербург для общего руководства государственной обороной. Главное начальство над войсками получил Барклай. Понимая невозможность открытого боя с Наполеоном, Барклай принял систему отступления внутрь страны и повел свою армию на Витебск и Смоленск, приказав и Багратиону отступать и идти на соединение с ним. Мысль о необходимости и пользе отступления принадлежала не одному только Барклаю. Многие тогда вспоминали пример Петра Великого, отступавшего перед шведами до Полтавы, и рассчитывали, что, отступая, русская армия легко может быть усилена рекрутами и снабжена всем необходимым, тогда как неприятель тем больше ослабеет и истощится, чем дальше отойдет от своей родины. Так рассуждали многие; но Барклай яснее всех понимал, как именно следует исполнить отступление и до каких пор его вести. Он искусно уклонялся от больших боев с преследовавшим неприятелем и старательно берег свою армию от потерь и внутреннего расстройства.

Он благополучно достиг Смоленска и там соединился с Багратионом, который пришел туда от Немана с великим трудом, беспрерывно преследуемый французами. Таким образом, отступление удалось в том смысле, что Наполеон не успел ни разъединить русские армии, ни разбить их порознь. В военном отношении это был большой успех.

Однако постоянным отступлением Барклая не были довольны ни государь, ни армия, ни все русское общество. Русские люди стыдились того, что армия как будто боялась открытого боя с врагом. Почти никто не понимал, что в военном отношении отступление не было позорным делом, и все обвиняли Барклая или в трусости, или даже в измене. Общественное мнение требовало смены Барклая. Император Александр думал о том же; по совету приближенных, он назначил главнокомандующим М. И.

Голенищева-Кутузова. Но еще раньше, чем послать его в армию, государь потребовал от Барклая, чтобы отступление было, наконец, приостановлено. Вследствие такого желания государя и под влиянием общего настроения Барклай из Смоленска попытался было начать наступление на французов к Витебску, но вовремя остановился.

Оказалось, что Наполеон кружным путем спешил в обход русских к Смоленску и чуть было не отрезал нашей армии от Смоленска и Москвы. С большими усилиями русским отрядам (генералов Неверовского, Раевского и Дохтурова) удалось задержать французов под Смоленском, пока главная армия наша вернулась с витебской дороги мимо Смоленска на московскую дорогу. Несколько дней шел бой под древними стенами Смоленска, раньше чем Барклай приказал оставить эту крепость и продолжать отступление к Москве. Он видел, что еще не пришла пора помериться силами с Наполеоном. В это время (16 августа) на пути армии от Смоленска к Можайску приехал в армию новый главнокомандующий, Кутузов. Он 26 августа решил дать Наполеону генеральное сражение при селе Бородине (на берегах речки Колочи, впадающей в р. Москву, верстах в 10 от Можайска). Это сражение показало, что Барклай был прав и что русские еще не в силах победить врага. Дав битву в угоду общественному мнению. Кутузов после боя продолжал отступление по примеру Барклая.