Сергей Платонов - Полный курс лекций по русской истории

Эта пышная литературно-политическая фикция в XVI в. овладела умами московских патриотов, стала предметом национального верования и освещала москвичам высокие, мировые задачи их национального существования. Как идеал, она стала руководить московской политикой и привела московскую власть к решимости сделать Московское княжество "царством" через официальное усвоение московскому князю титула "цезаря" - "царя" (1547). Немного позднее (1589) и московский митрополит получил высший церковный титул патриарха, и таким образом московская церковь стала на ту же высоту, как и старейшие восточные церкви.

Наблюдая развитие национального сознания и рост народной гордости в московском обществе, некоторые историки (Милюков) склонны думать, что литературные формы, в каких выразилось умственное возбуждение москвичей, составляют плод литературного заимствования от Византии через посредство балканских славян, а самая конструкция московских политических теорий не что иное, как перенесение на Москву национально-политических стремлений южных славян, совершенное юго-славянскими выходцами в Москву. Глубже и правильнее взгляд И. Н. Жданова, хорошо изучившего состав патриотических сказаний Московской Руси. "Содержание сказаний, - говорит он, объясняется кругом тех историко-политических представлений, которые стали обращаться в нашей литературе после Флорентийской унии и особенно после падения Константинополя. Какое же значение имели все эти памятники старомосковской публицистики, в которых повторялось на разные лады, что истинное благоверие удержалось только в Москве, что Москва - третий Рим, а московский князь - наследник власти римских императоров и т. п.? В этой публицистике нужно различать ее живой исторический смысл и условную литературную оболочку. Смысл сказаний об Августе и Прусе, о византийском венце, о третьем Риме представится нам вполне ясным, если припомнить то значение, которое получает Московское княжество при Иване III и Василии Ивановиче. Рядом с московским князем не стало на Руси таких представителей власти, которые могли бы считать себя равными ему, не зависимыми от него. Силы, которые стояли выше московского князя, исчезали: пала власть византийских царей, пало "иго" Золотой Орды. Московский князь поднимался на какую-то неведомую высоту. Нарождалось в Москве что-то новое и небывалое. Книжные люди позаботились дать этому новому и небывалому определенную форму, стиль которой отвечал историческому кругозору и литературному вкусу их времени. Придавать этой форме самостоятельное значение, видеть в этих сказаниях о Прусе и о третьем Риме указание на византийское начало, вносившееся в русскую государственную жизнь, утверждать, что московский князь действительно преобразовывался в "кафолического царя", значило бы придавать слишком мало цены русским историческим преданиям - государственным и церковным. Можно ли думать, что среди русских людей откроется какое-то особенное увлечение византийскими идеалами как раз в то время, когда государственный строй, их воплощавший, терпел крушение, когда византийскому "царству" пришлось выслушать суровый исторический приговор? Наши предки долго и пристально наблюдали процесс медленного умирания Византии. Это наблюдение могло давать уроки отрицательного значения, а не вызывать на подражание, могло возбуждать отвращение, а не увлечение. И мы видим, действительно, что как раз с той поры, когда будто бы утверждаются у нас византийские идеалы, наша государственная и общественная жизнь медленно, но бесповоротно вступает на тот действительно новый путь, который привел к "реформе Петра".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Время Ивана Грозного. - Московское государство перед смутой. - Смута в Московском государстве. - Время царя Михаила Федоровича. - Время царя Алексея Михаиловича. - Главные моменты в истории Южной и Западной Руси в XVI и XVII веках. - Время царя Федора Алексеевича

Время Ивана Грозного

Время Ивана Грозного давно привлекает к себе внимание ученых и беллетристов необычным в русской истории драматизмом положений и яркостью характеров. В эпохе Грозного много содержания: бурное детство великого князя; период светлых реформ и счастливых войн на востоке; ссора с советниками и опалы на них; опричнина, которая была, в сущности, глубоким государственным переворотом; сложный общественный кризис, приведший к опустению государственного центра; тяжелая и неудачная борьба за балтийский берег - вот главнейшие факты, подлежащие нашему вниманию в царствование Ивана Грозного. Но нельзя сказать, чтобы мы хорошо знали эти факты. Материалы для истории Грозного далеко не полны, и люди, не имевшие с ним прямого знакомства, могут удивиться, если узнают, что в биографии Грозного есть годы, даже целые ряды лет без малейших сведений о его личной жизни и делах.

Первые годы. Таково прежде всего время его детства и юности. По восьмому году он остался круглым сиротой и с младшим братом Юрием попал на попечение бояр, которые питали их "яко иностранных или яко убожайшую чадь", так что Грозный, по его словам, пострадал "во одеянии и во алкании". Внешние лишения сопровождались моральными обидами. Грозный с негодованием вспоминал, как Шуйские вели себя:

"Нам бо во юности детства играюще, а князь И. В. Шуйский сидит на лавке, локтем опершися, отца нашего о постелю ногу положив, к нам же не преклоняяся". А в официальной обстановке, при народе, те же Шуйские по "чину" низко преклонялися перед маленьким великим князем и тем учили его двуличию и притворству. Растащив многое из великокняжеского имущества, бояре явились перед мальчиком-государем грабителями и "изменниками". Ссорясь и "приходя ратью" друг на друга, бояре не стеснялись оскорблять самого государя, вламываясь ночью в его палаты и силой вытаскивая от него своих врагов. Шуйских сменял князь Бельский с друзьями, Бельского опять сменяли Шуйские, Шуйских сменяли Глинские, а маленький государь смотрел на эту борьбу боярских семей и партий до тех пор, пока не научился сам насильничать и опаляться, - и "от тех мест почали бояре от государя страх имети и послушание". Они льстили его дурным инстинктам, хвалили жестокость его забав, говоря, что из него выйдет храбрый и мужественный царь, - и из мальчика вышел испорченный и распущенный юноша, возбуждавший против себя ропот населения.

Однако в конце 1546 и начале 1547 г. этот юноша выступает перед нами с чертами некоторой начитанности и политической сознательности. В литературно отделанных речах, обращенных к митрополиту и боярам, он заявляет о желании жениться и принять царский венец: "Хочу аз поискати прежних своих прородителей чинов - и на царство на великое княжение хочу сести". Грозный, принимая венец (1547), является носителем того идеала, которым, как мы видели, определяла свою миссию его народность; он ищет царства, а не только великого княжения, и официально достигает его в утвердительной грамоте цареградского патриарха (1561). И не только в деле о царском венце, но и во всех своих выступлениях пред духовенством и боярами молодой царь обнаруживает начитанность и умственную развитость: для своего времени это образованный человек. Раздумывая над тем, откуда могли прийти к распущенному морально юноше его знания и высшие умственные интересы, мы можем открыть лишь один источник благотворного влияния на Грозного. Это - круг того митрополита Макария, который в 1542 г. был переведен на московскую митрополию с новгородской архиепископии. С Макарием в Москву перешли его сотрудники по литературному делу - собирания "великих миней-четьих" - и в их числе знаменитый священник Сильвестр. Сам Макарий пользовался неизменным почитанием Грозного и имел на него хорошее влияние; а Сильвестр прямо стал временщиком при Грозном и "владяше обема властми и святительскими и царскими, яко же царь и святитель".