Н. Яковлев - Ингуши

Накануне свадьбы «фамильные» родственники жениха сообща едут в лес и привозят ему иногда до 20-ти возов дров. Делается это без всяких просьб с его стороны и служит одним из наглядных выражений родственной близости и помощи его однофамильцев. В день увоза невесты родственники жениха во главе с его отцом готовятся ехать за нею; в доме готовят кушанья для пира, режут баранов, варят брагу, делают пышки… В это же время отправляют быка и баранов к родителям невесты для предстоящего там угощения. Наконец, поезд трогается. Едут во главе с отцом жениха все мужчины-родственники (за исключением части ровесников жениха, которые остаются вместе с ним) и несколько девушек. Сам жених не принимает участия в этом наиболее важном моменте свадьбы. И он, и невеста еще за 2–3 дня перед тем уходят из родительского дома: жених к своему ближайшему родственнику-товарищу, невеста — к своей родственнице-подруге. Жених старается всем своим поведением показать, что свадьба его мало занимает.

Когда поезд за невестой частью верхами, частью в экипажах прибывает к дому тестя, гостей торжественно встречают во дворе: тесть — мужчин, а собравшиеся девушки, родственницы невесты, — приехавших девушек, и в отдельных помещениях происходит прием и угощение тех и других. Затем, молодежь веселится под звуки «пандыра» или «чо́нгиря» [15] Род трехструнной скрипки, на которой играют с помощью лучка. . В прежнее время тут девушки пели песни. Они становились в две шеренги — невестина сторона против жениховой — и, обмениваясь шуточными попевками, высмеивали противную сторону. Вот образец таких песен:

Сторона жениха:

Сторона невесты:

Сторона жениха:

Наконец, веселье прекращается. Надо засветло поспеть с невестой в дом жениха. Заплатив выкуп женщинам, охраняющим двери, невесту, покрытую фатой, выводит под правую руку на двор из ее убежища в доме подруги родственник жениха, — по обычаю тот, у кого живы отец с матерью; она прощается со своими подругами, и поезд трогается. Невесту сопровождают девушки-родственницы жениха. Приблизившись к цели поездки, весь поезд объезжает кругом квартал, в котором помещается дом тестя.

При входе в свое новое жилище невеста должна переступить через веник, положенный на «циновку» [17] Род половичка из грубой ткани. на пороге, хотя переступать через веник у ингушей, вообще, не принято. Ей сейчас же дают мед в одной ложке и масло — в другой, приговаривая: «будь мягка, как масло, и сладка, как мед». Затем невесту сажают за занавеску, где в обществе нескольких девушек она остается все время, пока празднуется свадьба: 2–3 дня. Чтобы молодая была плодовита, на колени к ней сажают ребенка, обычно, мальчика; невеста ласкает малыша и отдает обратно матери, отдаривая ее деньгами. В тот же день мулла совершает несложный мусульманский обряд венчания в отсутствии жениха, ограничиваясь опросом родителей.

К концу третьего дня девушки вводят невесту в комнату жениха, которого все еще нет дома. Товарищ, у которого гостит жених, режет барана, жарит бараньи почки и относит в комнату, где ожидает невеста. Под звуки выстрелов в сопровождении молодежи жених направляется к дому родителей и вместе с невестой съедает приготовленное угощение. В окнах и дверях теснятся любопытные, и товарищу жениха, который, вообще, принимает на себя роль покровителя молодой пары, стоит большого труда отогнать непрошенных зрителей. Посторожив немного на улице, и он, наконец, удаляется домой, и молодые остаются одни… На утро молодой муж скрывается опять из дому и проводит у своего приятеля еще две-три недели.

Торжественная сторона свадьбы закончена. Родственники, принимавшие в ней участие, расходятся, наконец, по домам и дарят на прощание отцу жениха деньги, кто сколько может [18] Эта помощь родственников иногда бывает так велика, что окунает все расходы семьи жениха на устройство свадебного празднества. . Теперь молодая с открытым лицом входит в круг семьи мужа и приступает к обычным работам по хозяйству. Недели через две отправляется она в первый раз по-воду. Ее сопровождают женщины-родственницы и ребятишки. Когда она зачерпнет воды, в колодезь или источник бросают новую иглу и яйцо — «для матери воды и природы», а женщины в это время приговаривают: «Пошли нам счастливой жизни» и другие пожелания. Возвратившись домой и по-праздничному отужинав, молодая становится рядовым членом своей новой семьи.

Однако в отношениях снохи к ближайшим родичам мужа и даже ко всем его однофамильцам на всю жизнь сохраняются некоторые смешные на наш взгляд запреты и ограничения. По обычаю, замужняя женщина не должна называть по имени родственников-однофамильцев мужа, в особенности его отца, мать и братьев. Этим она выказывает свое «уважение» к ним. Жена или переиначивает имя такого родственника, например, «Кус-хаджи» вместо «Муса-хаджи», или называет иносказательно — «младший» (младшего брата мужа), «наша» (близкую родственницу мужа), «отец», «мать» (свекра и свекровь) и т. д., с своей стороны, и муж при родителях и старших братьях стыдится говорить с женой, а по отношению ко всей родне жены, к ее «фамилии», он до конца жизни сохраняет известную, хотя бы показную услужливость и почтительность. С тещей же старый обычай не позволяет ему видеться всю жизнь.

Вступив полноправной четой в число семейных «фамильных» родственников, молодая пара входит обычно и в число отдельных хозяйств родного аула. Ингуши, в противоположность некоторым другим земледельческим народам, не любят жить большими невыделенными семьями. Молодая пара при поддержке своих ближайших родственников, а иногда и всей «фамилии» старается построить себе поскорее отдельный домик, получить отдельный земельный участок и завести свое собственное хозяйство. Каждая такая отдельная семья насчитывает на плоскости, в среднем, не больше 5–6 человек. Но обычай, припоминающий те времена, когда все достатки ингуша держались еще на скотоводстве, выставляет два непременных признака, которым должно удовлетворять отдельное хозяйство. Это, как выражаются ингуши, «отдельный огонь» и «отдельный скот». «Отдельный огонь» обозначает здесь отдельный домашний очаг, т.-е. отдельное жилое помещение, отдельный дом. Однако, отдельно построенного дома еще недостаточно, и ингушские судьи могут и теперь, по старому обыкновению, обратить главное свое внимание на способ владения скотом, например, у двух родных братьев. Если скот между ними поделен, их хозяйства; признаются отдельными, если же нет, — оба брата, хотя и живущие в разных домах, считаются невыделенными и, по обычаю, сообща отвечают за всякий вред, нанесенный одним из них. И это несмотря на то, что теперь на плоскости не скотоводство, а, главным образом, земледелие кормит ингуша.