Френсис Йейтс - Искусство памяти

Создается впечатление, что этот ученый монах весьма близок к тому источнику энтузиазма относительно искусства памяти, который течет в лоне доминиканского ордена. Его восемь правил памяти основываются по большей части на замечаниях Аквината; он использует как "Tommaso nella seconda della seconda" (т. e. Summa Theologiae, II, II, 49), так и "Tommaso d'Aquino sopra il libro di memoria" (т. e. комментарии св. Фомы к De memoria et reminiscentia ). Поскольку он не называет Фому Аквинского святым, очевидно, что книга была написана еще до канонизации последнего в 1323 году. Ниже следует перевод с итальянского правил Бартоломео:

(О порядке)

Aristotile in libro memoria. Те вещи запоминаются лучше, в которых имеется определенный порядок. По комментарию Фомы: легче запоминаются те вещи, которые упорядочены, а находящиеся в беспорядке мы запоминаем плохо. Следовательно, те вещи, которые человек желает запомнить, побуждают его привести их в порядок.

Tommaso nella seconda della seconda . Необходимо поразмыслить, в каком порядке следует расставить те вещи, которые нужно удержать в памяти, так, чтобы в памяти от одной из них можно было переходить к другой.

(О подобиях)

Tommaso nella seconda della seconda . Для тех вещей, которые человек намеревается запомнить, он должен взять соответствующие подобия, и пусть они не будут слишком привычными, ибо мы больше удивляемся необычным вещам, и они сильнее воздействуют на наш ум.

Tommaso quivi medesimo (т.e. loc. cit. ). Нахождение образов полезно и необходимо для памяти; ибо чистые и духовные интенции ускользают из памяти, если они не связаны накрепко с материальными подобиями.

Tullio nel terzo della nuova Retorica. Следует поместить в определенные места образы и подобия тех вещей, которые мы желаем запомнить. И Туллий добавляет, что эти места подобны глиняным табличкам или бумаге, а образы подобны буквам, и размещение образов подобно письму, а произнесение речи — чтению. [174] 174 Bartolomeo da San Concordio, Ammaestramenti degli antichi, IX, VIII (ed. cit., p. 85–86).

Конечно же, Бартоломео прекрасно знает, что рекомендации св. Фомы относительно порядка в памяти основываются на Аристотеле, а относительно использования подобий и образов берут свое начало от Ad Herennium , о создателе которого он говорит как о "Туллии в третьей книге Новой Риторики…"

Что же нам предпринять как благоговейным читателям этического труда Бартоломео? Этот труд, как было принято в схоластике, состоит из разделов и подразделов. Не будет ли с нашей стороны благоразумным с помощью искусной памяти запомнить в порядке следования этих разделов те "вещи", о которых трактуется в нем, те духовные интенции к обретению добродетелей и избежанию пороков, к которым он призывает? Не следует ли нам поупражнять наше воображение при подборе телесных подобий, скажем, для Справедливости с ее подразделениями или для Благоразумия и его частей? А также для "вещей", которых следует избегать, таких как Несправедливость, Непостоянство и иже с ними? Задача окажется непростой, потому что мы живем в новые времена, и наша система добродетелей и пороков пополнена благодаря открытию новых учений древности. И все же запомнить эти учения при помощи древнего искусства памяти — наш долг. Возможно, мы также научимся лучше запоминать цитаты из древних авторов и Отцов Церкви, если представим, что они записаны на сформированных в нашей памяти телесных подобиях или где-либо возле них.

Считалось, что принадлежащее перу Бартоломео собрание моральных наставлений древних авторов исключительно удобно для запоминания, и это подтверждается тем фактом, что в двух кодексах XV века его работа сравнивается с "Trattato della memoria artificiale". [175] 175 J. I. 47 et Pal. 54 из Национальной Библиотеки во Флоренции. Cf. Rossi, Clavis Universalis,p. 16–17, 271–275. Этот трактат входил в печатные издания Ammaestramenti degli antichi и ошибочно приписывался самому Бартоломео: [176] 176 Первым, кто напечатал "Trattato della memoria artificiale" вместе с Ammaestramenti, был Манни в своем издании 1734 года. Все последующие издатели повторяли его ошибку, приписывая книгу перу Бартоломео; во всех позднейших изданиях она напечатана сразу после Ammaestramenti (в миланском издании 1808 года — на с. 346–356). "Trattato della memoria artificiale" — не оригинальное сочинение, но итальянский перевод раздела о памяти из Ad Herennium , извлеченный из переводной риторики, созданной, по всей видимости, Боно Джамбони в XIII столетии. [177] 177 Два труда по риторике (De inventioneиAd Herennium) были среди самых первых классических работ, переведенных на итальянский. Свободный перевод частей первой из них (De inventione) был сделан учителем Данте, Брунетто Латини. А один из вариантов второй (Ad Herennium) был осуществлен между 1254 и 1266 годами Гвидотто Болонским и выпущен под названием Fiore di Rettorica. В этом варианте раздел о памяти опущен. Но другой перевод, также вышедший под названием Fiore di Rettorica и сделанный примерно в то же самое время Боно Джамбони включает и интересующий нас раздел, помещенный, однако, в конце книги. В этом переводе, известном под названием Fiore di Rettorica , раздел о памяти помещен в самый конец книги и мог быть с легкостью извлечен. Возможно, такая перестановка произошла под влиянием Бонкомпаньо, который утверждал, что память не принадлежит одной лишь риторике, но полезна для всякой дисциплины. [178] 178 Это мое предположение. Однако известно, что болонская школа оказала влияние на ранние переводы риторик. См. Maggini,op. cit., p. I. Перемещение раздела о памяти в конец итальянского перевода риторики облегчило его извлечение и применение для других нужд, например, для этики и для запоминания добродетелей и пороков. Извлеченный из перевода Джамбони, этот раздел Ad Herennium стал циркулировать в качестве отдельной рукописи [179] 179 Ее можно найти в ватиканском манускрипте XV века (Barb. Lat. 3929, f. 52), причем содержащаяся там позднейшая вставка ложно приписывает ее Брунетто Латини. и послужил предшественником для Ars memorativa .

Много путаницы возникло в связи с Брунетто Латини и переводами риторик. Факты говорят о том, что он сделал свободное переложение De inventione , но не переводил Ad Herennium . Однако бесспорно, что он был осведомлен об искусстве памяти, на которое ссылается в третьей книге Trésor: "memore artificiel que l'en aquiert par ensegnement des sages"(B. Latini, Li Livres dou Tresor, ed. F.J.Carmody, Berkeley, 1948, p. 321).

Отличительной особенностью Ammaestramenti degli antichi , если учесть раннюю дату его создания, является то, что он написан на народном языке. Почему ученый доминиканец писал свой полусхоластический трактат по этике на итальянском? Конечно же, потому, что он обращался в первую очередь не к клирикам, а непосредственно к мирянам, к благочестивым людям, не знавшим латыни, но желавшим узнать моральные наставления древних. С этим сочинением, написанным на volgare , был объединен трактат Туллия о памяти, также переведенный к этому времени на volgare . [180] 180 Такое объяснение обнаружено только в двух кодексах, оба они относятся к XV веку. Самая ранняя рукопись Ammaestramenti (Bibl. Naz., II, II, 319, датированная 1342 годом) не содержит "Trattato". Это означает, что искусство памяти снова вернулось в мир, рекомендованное мирянам в качестве благочестивого упражнения, и это согласуется с замечанием Альберта, завершившего панегирик в честь Ars memorativa Туллия, словами о том, что искусство памяти столь же полезно "нравственному человеку, сколь и оратору". [181] 181 См. выше, c. 88 Этим искусством пользовался не только проповедник, но и всякий "нравственный человек", вразумленный проповедью монахов и изо всех сил желавший избежать пороков, которые ведут в ад, и достичь Небес посредством добродетелей.