Мария Евгеньева - Департамент фаворитов

Он, однако, был оскорблен той ролью, которую играл.

— Я был только проституткой, и со мной так и обращались, — говорил он. — Орлов умел диктовать царице свою волю, и она уважала его.

Григорий Орлов вскоре узнал, что у него есть заместитель. Бурный, необузданный и дерзкий, он в порыве бешеного гнева полетел в Петербург, крича, что убьет и соперника, и изменившую ему царицу.

Но он вскоре почувствовал, что власть над Екатериной уже ускользнула из его рук и что сам он в ее власти, как простой подданный императрицы.

Орлов сразу понял, что, уехав из Петербурга, он попал в ловушку, устроенную для него Паниным, который решил во что бы то ни стало вытеснить фаворита и самому сделаться фаворитом.

Но Григорий Орлов, помня необузданные ласки Екатерины, думал, что она его еще любит. Он не подозревал, что почва ускользнула из-под его ног.

Пока он летел в Петербург, Васильчикова уже не было при дворе.

Екатерина брезгливо о нем вспоминала и упрекала «Брюсочку». Васильчиков не оправдал ее ожиданий как любовник и при этом был глуп, а Екатерина терпела неинтересных фаворитов только за ум.

Графиня Брюс, которую при дворе называли «пробир-дамой» императрицы, пожимала плечами.

— С нас не убудет, — говорила она. — Ошиблись на одном, будем внимательнее и осторожнее впредь.

«Пробир-дама» недавно сошлась с Потемкиным и задумала пристроить его в фавориты к Екатерине.

Вот почему она содействовала немилости Васильчикова, хотя незадолго до этого превозносила его достоинства.

Потемкину же было поручено выселить Васильчикова из покоев императрицы.

Это случилось после обеда, за которым фаворит сидел по правую руку императрицы, внимательно и ласково за ним ухаживавшей.

Постельный карьерист после обеда вернулся к себе и только что расположился на роскошной и удобной турецкой софе, чтобы отдохнуть, как в комнату вошел генерал-поручик Потемкин, со дня переворота служивший при дворе, но занимавший скромное место офицера для поручений.

— Что вам угодно? Для чего вы меня беспокоите, когда я отдыхаю? — раскричался надменный фаворит.

— Ее величеству угодно, чтобы вы немедленно покинули Петербург и, впредь до высочайших указаний, ехали в Москву.

Фаворит был ошеломлен. Он не хотел верить. Но верить нужно было.

И он уехал.

После этого блистательно выполненного поручения о выселении Васильчикова из комнаты фаворитов Екатерина отправила Потемкина навстречу Григорию Орлову, который приближался к Петербургу.

На полдороге его встретил Потемкин, которому Орлов когда-то из ревности выбил глаз. Потемкин окривел и благодаря этому только через четыре года попал в фавориты, хотя Екатерине нравились его исполинский рост и чувственное лицо.

Потемкин вручил Орлову императорский указ, где ему предписывалось безвыездно жить в Гатчине под охраной впредь до новых распоряжений императрицы.

Отныне фаворитизм сделался в России правительственным учреждением, как во Франции при Людовиках XIV и XV, а фавориты, живя с императрицей, признавались людьми, служившими отечеству и престолу.

Во-первых, многие из них были способными людьми, как Панин, Потемкин, Безбородко, Зорич. Во-вторых, они услаждали досуги своей государыни, подавая ей силу для новых трудов. Так смотрела на дело сама Екатерина.

Однако первые романы Екатерины были лишены всякой пошлости. Она действительно увлекалась Понятовским, Орловым, Нарышкиным и Салтыковыми. Сластолюбивою она стала только под старость. В ней жила вечно женственная, вечно не умирающая жажда любви, которая свойственна только женщинам выдающегося ума и богато одаренным. Женщины заурядные не способны любить до поздних лет.

Ее женственная натура заставляла ее искать опоры для жизни и деятельности в ласках мужчин. Что же касается смены фаворитов, то она объясняется не только пресыщенностью императрицы, но и тем, что они ей часто изменяли и с течением времени становились все нахальнее и требовательнее. Приходилось выгонять их из комнаты фаворитов, а жить без мужчины Екатерина не могла.

В сущности, это был один длинный роман мятежной женской души со сменой многих лиц и настроений.

Однако государственные дела, несмотря на сравнительно блестящую политику Екатерины, сильно страдали от этих перемен. Оставаясь без фаворита, Екатерина делалась раздражительной и невнимательной.

Кроме того, каждый фаворит имел свои взгляды, и Екатерина меняла свою политику в зависимости от вкусов фаворита.

17 сентября 1778 года французский посол Керберон доносил своему правительству, что в России трудно устраивать дела, когда императрица смещает фаворита до появления нового. Министры приостанавливают государственную машину до выбора нового временщика, чтобы сообразоваться с его взглядами.

Вот почему все завоевания Екатерины носят случайный характер. Безбородко пожелал иметь в Крыму соляные варницы, и Крым завоеван. Потом ему захотелось земель в Польше, и Екатерина согласилась на раздел Польши, невзирая на противодействие всесильного Панина. Так что все успехи Екатерины вовсе не представляют собой результата планомерной политики.

Екатерина недолго была одна после отставки Васильчи-кова.

Орлов поселился на Гатчине и понизил тон. Он посылал письмо за письмом своим друзьям, Бецкому, Олсуфьеву и Чернышеву, умоляя примирить его с императрицей и обещая их по-царски вознаградить за услугу.

Но Екатерина никогда не меняла своих решений относительно фаворитов.

Уполномоченный французских дел пишет:

«Императрица узнала, что у Григория Орлова на жалованьи тысяча гвардейских солдат и что духовенство к нему расположено».

Вот почему она отстранила Орлова. Он был опасен.

Дело в том, что царица, лицемерившая с духовенством до восшествия на престол, сняла маску в первые же дни царствования.

Она утвердила указ Петра от отнятии церковных имуществ. Духовенство было ею недовольно. Теперь уже Екатерина не заявляла о своих православных чувствах. Она открыто называла себя вольтерьянкой.

А духовенство имело огромное влияние на народ, который также был недоволен царицей. Недовольно было и высшее дворянство.

Екатерина правила самодержавно, считаясь только со своими временными фаворитами.

«Лучше служить одному господину, чем многим», — говорила она.

«Всякое другое правление, кроме самодержавия, разорительно для России», — писала она в «Наказе».

А между тем фавориты разоряли казну, и безответственность чиновников и сановников была многим не по вкусу.

Панин мечтал о дворянской конституции, то есть ограничении самовластия твердыми «аристократическими институциями».

На западе готовилась французская революция. Волна новых идей свободолюбия и народовластия волной залила русскую интеллигенцию.