Дмитрий Фролов - Советско-финскй плен 1939-1944

Потери Красной Армии во время Зимней войны были несравнимо больше, но ситуация с пленными также недостаточно прояснена. По официальным данным, за 105 дней этой войны Рабоче-крестьянская Красная Армия потеряла свыше 39 тысяч солдат и офицеров пропавшими без вести. Естественно, среди них были и те, кто оказался в плену. По последним данным, в плен попали от 5546 до 6116 человек [2] РГВА, ф. 1е, оп. 3, д. 8, л. 200; Alava T ., Нiltunеn R ., Juutilаinеn А ., 1989, S. 23; В. Галицкий, 1997 С. 191. .

Итак, расхождения в цифрах довольно существенные. Но нам необходимо знать, какими масштабами измеряется исследуемое нами историческое явление. Ведь мы должны учитывать, что за каждой цифрой скрывается личная трагедия, горькая судьба конкретного человека. Плен — это не приятная во всех отношениях экскурсия по гостеприимной стране в период ее мирного процветания.

Официальная статистика о военнопленных периода войны Продолжения еще более противоречива. Цифры количества финских военнопленных колеблются от 2377 до 3402 человек, а советских — от 64 188 до 72 000 человек Точных данных о количестве советских военнопленных в российской историографии нет. Более того, российские исследователи практически не разрабатывали эту тему в своих работах, а лишь использовали ссылки на финские источники.

Не точны наши знания и о количестве не вернувшихся на родину финских военнопленных. Полагаю, историки оперируют в данном случае неполными данными. Хотя бы уже потому, что в нашем распоряжении имеются сведения, по крайней мере, о нескольких десятках финских военнопленных, числящихся без вести пропавшими, не возвратившихся на родину, дата смерти и место захоронения которых не установлены, но которых видели в лагерях для военнопленных.

Вряд ли с достаточной уверенностью мы можем считать окончательными эти цифры. Но выявить подлинную численность сложно. В частности, потому, что в первую военную зиму войны 1941–1944 годов в период большой неразберихи, часто непродуманных действий среди финских, впрочем как и советских, военнопленных была большая смертность.

Но все вышесказанное не означает, что история военнопленных этих войн еще не написана или, если отчасти написана, не соответствует подлинному развитию событий реального исторического процесса. Нет, судя по имеющейся историографии, она написана в отдельных моментах относительно полно и ей можно доверять.

Однако прошлое, историю в наши ДНИ продолжают переписывать. Особенно интенсивно — в современной России. И переписывают здесь так быстро и радикально, что историческая память живущего поколения не успевает перестроиться и часто крайне негативно относится к новому облику истории.

Например, в течение более 50 лет после окончания советско-финляндской войны 1939–1940 годов в советской литературе вина за начало этого вооруженного конфликта возводилась «на белофинское реакционное правительство». В предисловии же от издательства к мемуарам маршала Карла Маннергейма, опубликованным в России в 2000 году, СССР в этой войне характеризуется как агрессор, против которого воевал прославленный маршал, то есть вина переносится на Советский Союз [3] К. Г. Маннергейм . Мемуары. М.: Вагриус, 2000. . Читатель, воспитанный на иной литературе, иной трактовке событий, разумеется, остается в недоумении.

Но процесс обрезания истлевшей бахромы старой истории неизбежен. А значит, видимо, имеет определенное право на существование и предложенная в настоящей работе интерпретация исторических событий и явлений, а также толкование документов и исторических источников, которые я использовал.

В заключение нужно указать на еще один аспект актуальности исторического исследования проблемы военнопленных Зимней войны и войны Продолжения.

Исторические исследования деятельности государств и народов, общества и человека открывают для ныне живущих людей возможность извлечь урок на будущее. Историки своими исследованиями дают шанс человеку увидеть ошибки, учесть их в своей деятельности, безболезненно для себя учиться на ошибках прошлого. Это не окончательная преграда на пути глупости, но уже немало.

Далее. Полагаю, никто сегодня не заявит, что проблема советско-финских военнопленных решалась в 1939–1953 годах везде и во всем так, как надо. Но если проблема решалась не совсем так, как надо, то как и как надо? Нам нужно знать, как конкретно она решалась, не ради простого любопытства, ведь актуальность проблемы военнопленных и сегодня не теряет своей остроты. Небольшие вооруженные конфликты и крупные боевые действия ведутся сегодня во многих регионах мира и, судя по развитию исторического процесса, будут, к сожалению, еще долго идти. И одной из жертв ведущихся войн являются военнопленные.

Если мы не можем предотвратить бесконечный процесс войн, то можем ли мы хоть что-нибудь сделать для облегчения участи попавших в плен? Если мы хотим это сделать, нам следует опираться на соответствующий исторический опыт и обладать соответствующими историческими знаниями.

Несмотря на обилие литературы о Зимней войне и войне Продолжения, тема военнопленных до сих пор остается недостаточно изученной. В СССР в 40-60-е годы при создании официальной летописи Второй мировой войны и ее составных частей — Советско-финляндской войны 1939–1940 годов и Великой Отечественной войны 1941–1945 годов основной упор делался на сбор и включение в научный оборот прежде всего исторических сведений и материалов, раскрывающих «удачные» военные подвиги солдат, генералов и офицеров, описывающих военные операции, закончившиеся для советской армии победами, и крайне скупо описывались неудачи Красной Армии в 1939–1942 годах, то есть во время Зимней кампании и на начальном этапе Великой Отечественной войны. И не в последнюю очередь такая избирательность при выборе задач и направлений исторического исследования объяснял ась тем, что именно в это время огромная масса советских солдат и офицеров оказалась на приемных пунктах военнопленных и в концентрационных лагерях, а иностранных пленных было мизерное количество.

Советские историки-идеологи в первые годы после окончания Великой Отечественной войны навязывали советской исторической науке тезис, согласно которому «политически неграмотно» поднимать тему советских и финских военнопленных. Ибо в соответствии со сталинской концепцией справедливой войны, которую ведет социалистическое государство против буржуазного окружения, бойцы и командиры Красной Армии не должны сдаваться в плен. Плен есть предательство, и все советские военнопленные априори считались изменниками Родины. А историю изменников не нужно исследовать, описывать и изучать. Ее нужно забыть. В крайнем случае, можно оставить в исторической памяти советского народа отдельные эпизоды героизма советского солдата даже в условиях плена. Например, подвиг генерала Д. М. Карбышева. Описание же иностранных, в том числе и финских, военнопленных в подобных изданиях сводилось к тому, что они при первых выстрелах сдавались в плен, опасаясь за свою жизнь. Подобная трактовка событий явно была направлена на то, чтобы продемонстрировать слабость духа финской армии. Это было нужно советским властям для того, чтобы, «опираясь на факты», противопоставить «нежелание рядовых финских военнослужащих воевать за непонятные им цели» самоотверженной стойкости советских воинов и партизан, сознательно сражавшихся до последнего патрона и предпочитавших смерть позору плена.