Рахим Эсенов - Большевистское подполье Закаспия

Рыбаки и скотоводы занялись мирным трудом.

В горах Копетдага, где в каменных теснинах бьется дикий Сумбар, живет легенда о Довлетгельды, русском человеке с туркменским именем. Рассказы о нем в устах аксакалов звучат как дестаны, в которых не всегда отличишь правду от художественного вымысла.

На своем быстроногом коне Мелекуше вездесущий Довлетгельды всегда успевал прийти людям на помощь, был защитником слабых, обездоленных и влюбленных. Отважный воин мог биться с врагом семь дней и семь ночей, и силы ему, как мифическому Антею, придавали земля, скалистые ущелья Копетдага. Говорят, его не брали пи пуля, ни сабля, и все будто бы потому, что носил он на шее чудодейственный амулет, подаренный названым братом-туркменом из рода геркез племени гоклен — потомком великого поэта и отважного воина Махтумкули Фраги.

«Кто друг другу помогает, тот врага одолевает» — эта туркменская мудрость была первой заповедью русоволосого батыра, чье легендарное имя стало в горах символом справедливости, мужества, верности дружбе.

Наука знает, что зачастую легенды — это опоэтизированные были и нередко они имеют под собой историческую почву. И сколько ни приходилось беседовать с яшули — почтенными старцами долин Сумбара и Атрека* предгорий Копетдага, никто не смог ответить, кто же: такой Довлетгельды. Выяснилось лишь немногое: Довлетгельды, рассказывали, был красным партизаном, русским поселенцем, жившим па границе Ирана и Туркмении.

Настоящее имя Довлетгельды все же удалось выяснить — в Центральном государственном архиве Туркменской ССР 78. Им оказался сын ротного фельдшера Сергей Петрович Щербаков, который сызмальства рос в пограничном отряде по соседству с туркменскими аулами Койне-Кесир и Дайна (Боголюбовский поселок), граничащими с Ираном.

С. Щербаков свободно владел туркменским, персидским, турецким, азербайджанским и другими языками. Семнадцати лет, с помощью отца обзаведясь конем, шашкой, красным туркменским халатом и тельпеком (барашковая шапка), пошел добровольно служить в Текинский кавалерийский полк, участвовал в первой империалистической войне, на австрийском фронте, дослужился до чина старшего унтер-офицера.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию Сергей Щербаков принял сразу и безусловно. Сказалось влияние родного дяди, Ивана Федоровича Щербакова, большевика-подпольщика, кронштадтского матроса. Твердо определили жизненный путь Сергея Щербакова чтение запрещенной литературы, поездка к дяде в Кронштадт, где он ознакомился с программой и тактикой большевиков.

Октябрьская революция застала С. Щербакова в Белоруссии. Он сразу же установил связь с Гомельским Советом. В значительной мере благодаря его стараниям был разбит Текинский кавалерийский полк, согласившийся проводить генерала Корнилова по белорусским лесам до ставки Каледина. Корнилову удалось бежать, 270 туркмен сдались в плен. Многие из них, осознав свои заблуждения, вместе с Сергеем Щербаковым вступили в ряды Красной гвардии, в 71-й тяжелый артиллерийский дивизион, формировавшийся в Новозыбкове.

Вскоре Сергей Щербаков, списавшись с дядей, подался на родину своего отца в село Осиповку Острогожского уезда Воронежской губернии. Сюда же, в Во ронеж, прпехал и Иван Щербаков, курсировавший по железным дорогам на блиндированных платформах с установленными па них морскими пушками.

В селе Осиповке Сергей организовал крестьян на захват помещичьих земель и имущества, разъяснял народу суть первых советских декретов. Отсюда поехал в Ашхабад, вступил там в Красную гвардию, в 1918 году разоружал белоказачьи части, возвращавшиеся из Ирана, распространял среди населения большевистские листовки.

После контрреволюционного мятежа в Закаспии С. Щербаков, находившийся под угрозой ареста, захватив с собой пачку прокламаций, скрылся в горах Копетдага, где в пограничных селах развернул пропагандистскую работу, призывал дайхан и русских поселенцев не давать властям людей, продуктов, верблюдов. Среди населения белые распространяли слухи, будто красные вооружены лишь берданами, а все хорошее оружие — у белогвардейцев, потому, мол, и победят они. Щербаков разоблачал вражескую ложь, рассказывал правду о Красной Армии, о неизбежной победе Советской власти.

Агитационную работу среди поселенцев и дайхан проводили также помощник командира погранотряда вахмистр Яков Березов, ашхабадские и кизыл-арватские рабочие Антон Насткалич, Денис Барановский, Александр Симанков и другие.

Линию Советской власти в тылу у белых проводили и члены действовавшего Тумановского поселкового Совета Н. Баусов, В. Шереметьев, В. Бабенко. Они установили контакт с Аллаяром Курбановым, с крестьянами соседнего Никольского поселка, не подчинялись властям, не дали белому фронту ни продуктов, ни людей.

Белогвардейцы прислали в аул Чакан-Кала отряд, но подпольщики вовремя скрылись. Щербаков, однако, вернулся в поселок Боголюбовский, где жил его отец. Когда в русские поселения Боголюбовское, Никольское, Тумановское пришел второй приказ о мобилизации на белый фронт поселян и лошадей, крестьяне под влиянием агитации Щербакова и других подпольщиков отказались выполнить распоряжение властей. Тогда белогвардейцы послали карательный отряд, но Сергей Щербаков и его товарищи собрали всех, кто подлежал мобилизации, и вместе бежали в соседнее село Кулим-Кала, на территорию Ирана.

Аллаяр Курбанов

Так образовался партизанский отряд из 40 русских поселенцев, но пока безоружный. Чтобы раздобыть оружие, Щербаков, рискуя быть схваченным, вернулся в Чакан-Кала, где начальником белой заставы был подполковник Каракозов, который по приказу белогвардейских властей разоружил пограничные посты, сочувствовавшие Советской власти. Щербаков с помощью местного населения отбил у белой заставы оружие, которым вооружил свой отряд, а часть роздал местному населению. Затем отряд Щербакова арестовал командира другой белой заставы подполковника Товстолеса и вместо него назначил подпольщика Якова Березова. Тот запретил пограничникам носить погоны и исполнять распоряжения белогвардейских властей.

Белые, прослышав о действиях Щербакова и других русских поселенцев, в частности и о том, что он выехал на установление связи с родовым вождем геркезцев Аллаяром Курбановым, откочевавшим со своим аулом из 600 кибиток в неприступные Акгаинские горы, выслали в Койне-Кесир карательный отряд. В поселке Боголюбовском каратели арестовали отца Щербакова, но местное население заступилось и освободило его. Якову Березову удалось на время скрыться, а его жену туркменки переодели в национальное платье и спасли от неминуемого расстрела.