Франсуа Инар - Сулла

Даже если учесть, что этот набросанный Саллюстием портрет лишь позднейший отсвет исключительной карьеры, нужно признать также, что в основном это воспоминание соответствует уже известным сведениям об обаянии и таланте, которые сделают из него незаурядного посредника.

Впрочем, консул Гай Марий, чьим квестором он был, не ошибся, когда после бесспорных побед, одержанных над африканцами, один из них, царь Бокх, попросил вступить в переговоры; он отправил важного деятеля, некоего Авла Мапилия, бывшего претора, и дал ему в помощники Суллу. После того как оба согласовали содержание своей миссии (дать царю Бокху все основания предпочесть достойный мир продолжению военных действий), произошло так, что Манилий, старший и титулованный, предоставил Сулле вести переговоры, отдавая должное его таланту.

Воздав молитвы богам, чтобы они внушили такому могущественному царю желание заключить мир, Сулла пустился во все тяжкие, обещая союз и дружбу римского народа, если он сам откажется от союза с мерзким Югуртой, царем Нумидии, которого серия поражений поставила на колени. Он даже позволил ему надеяться на территориальное увеличение его Мавританского царства (часть сегодняшних Марокко и Алжира) за счет Нумидии. Затем, чтобы не дать случаю исправить его ошибку, он закончил свое короткое посредничество такими выражениями: «Хорошенько проникнитесь идеей, что никто никогда не превосходил в великодушии римский народ; что же касается его военной силы, у вас есть все основания ее знать».

Тут речь шла не только о первом контакте и Сулла хорошо знал, что должен считаться также с влиянием Югурты, опасного союзника Бокха: последнему трудно было расторгнуть союз, так как Югурта был женат на одной из его дочерей, к тому же имел шпионов среди советников своего тестя. Этот Югурта был опасной личностью, которого никакие сомнения не могли остановить в его желании распространить свое могущество: он убил двух своих кузенов, законных наследников трона Ну мидии. Затем, как только Рим объявил ему войну после организованной им резни всех италиков, находившихся в городе Цирта (Константина), он не поскупился на средства, добиваясь от римской дипломатической миссии представления выводов, предлагающих не вести трудную и дорогостоящую войну за морем. Но как раз коррупция членов делегации оказалась слишком очевидной, и Югурта был приглашен в Рим свидетельствовать в рамках следствия. Тут опять пригодились его деньги, потому что уже в момент, когда трибун плебса, председательствовавший на заседании, пригласил его предстать перед судом для свидетельских показаний, другой трибун, используя свое право заступничества, запретил ему брать слово. И не оказалось никакой возможности довести следствие до конца.

Югурта также сумел воспользоваться иммунитетом, который был ему предоставлен на время пребывания в Риме, и убил одного из своих самых ярых противников, нашедшего здесь укрытие. Рим не мог вынести терроризма в своем лоне, но и не мог также лишить Югурту его иммунитета; сенат принял решение о его изгнании. Югурта, покидая Город, повернувшись к нему, бросил знаменитую фразу: «Рим — продажный город, и ему конец, как только найдется покупатель!»

И все же в 106 году нумидийский царь убавил свое высокомерие: Рим нанес ему кровопролитное поражение, в котором сыграла решающую роль введенная в критический момент конница Суллы. Югурта хотел воспользоваться некоторым временем для восстановления сил, когда при отступлении был истреблен самый важный из его отрядов, а самому еле удалось спастись. Боясь быть преданным Бокхом, он удвоил бдительность и постарался быть в курсе деталей переговоров.

В действительности царь Бокх, по совету Суллы, отправивший делегацию в Рим, чтобы добиться дружбы римского народа, и получивший ответ, что он должен заслужить ее актом, подтверждающим искренность его намерений, еще не выбрал того, что бы показалось ему более выгодным: сдать римских послов, и особенно Суллу, который представлялся самым важным лицом, Югурте, как требовался от него последний, или, наоборот, сдать римлянам Югурту, что, вероятно, было бы более надежно, хотя и существовала опасность реакции своих подданных на такое семейное предательство, совершенное в пользу врага, чьи жестокость и жадность вошли в поговорку.

Очевидно, нерешительность сопровождала Бокха до последнего момента, и Сулле потребовалось проявить твердую волю, чтобы форсировать решение: покинув римский лагерь с маленьким отрядом легко вооруженных солдат, чтобы оставаться маневренными, он отправился в Мавританское царство вновь встретиться с царем Бокхом. После пяти дней марша римляне столкнулись со значительным отрядом африканской конницы под командованием Волукса, сына Бокха. Обеспокоенные в первое мгновение, они начали готовиться к бою, но во время переговоров выяснилось, что, по утверждению Волукса, он прибыл встретить римскую делегацию, чтобы обеспечить безопасность ее передвижения. Но через два дня марша, когда к вечеру Сулла приказал разбить лагерь, разведчики сообщили о присутствии поблизости солидной нумидийской армии под командованием самого Югурты. Тогда Волукс разыскал Суллу и предложил ему спастись вместе с ним ночью, подчеркнув, что шансов на успех будет тем больше, чем меньше их будет при попытке бегства.

Почувствовал ли Сулла западню, что будет сдан Югурте без боя? Неизвестно. Он просто ответил молодому принцу, что не подобает магистрату римского народа бросать своих солдат, и, если даже его гибель неизбежна, он предпочитает остаться, чем платить бесчестьем за презренную жизнь, которую может отнять у него случайная болезнь через несколько дней; в любом случае он не боялся врага, над которым столько раз одерживал победы. Сказав это, он полагал поднять лагерь как можно более незаметно, среди ночи, не вызывая подозрений у противника. Чтобы осуществить задуманное, Сулла приказал своим солдатам быстро подкрепиться и зажечь большие костры для создания иллюзии, будто они должны провести здесь всю ночь. И при наступлении сумерек в полной тишине покинули лагерь.

После ночи марша, когда Сулла приказал найти место для лагеря, чтобы предоставить усталым солдатам небольшой отдых, мавританские конники сообщили, что Югурта находится опять перед ними, примерно в двух милях (три километра). Никто не мог поверить, что Волукс неповинен в этом, и Сулле потребовался весь его авторитет, чтобы предотвратить панику среди солдат и помешать им убить мавританского принца. Он обратился к воинам с речью, как если бы они немедленно должны были вступить в бой, призывая их стойко держаться: чем меньше они будут щадить себя, тем больше у них будет шансов обеспечить себе победу. Затем, воззвав к Юпитеру, он приказал Волуксу покинуть лагерь, потому что тот повел себя как враг. Но молодой человек умолял выслушать его: он был совершенно не виновен в маневрах Югурты, у которого, без сомнения, есть своя служба осведомителей. Впрочем, нумидийский царь, будучи ослабленным и в ожидании помощи от Бокха, определенно не предпримет ничего против сына своего союзника и лучше бы римляне прошли мимо лагеря Югурты под охраной его войск.