Владимир Захаров - История Мальтийского ордена

Для нас весьма интересен тот факт, что в 1104–1106 гт. игумен Даниил совершил свое знаменитое путешествие из Руси в Святую землю. В составленном им описании своего паломничества он не раз указывает на небезопасность передвижений. Так, от города Яффы, стоящего недалеко от Иерусалима, простиралась пустынная местность, где имелся хороший источник воды, у которого путники часто останавливались для отдыха, но рядом находился город Аскалон, «а оттуда выходят сарацины и избивают странников на тех путях. Так что очень боязно от места того входить в горы. От святого Георгия до Иерусалима двадцать больших верст, но все в горах каменных» [43] «Хождение» игумена Даниила // Памятники литературы древней Руси. XII век. — М.: Художественная литература, 1980. С. 33. Ж. Ришар считал, что это путешествие игумен Даниил совершил в 1113 г. (См.: Ришар Жан. Латино-Иерусалимскос королевство… С. 131), новую датировку дает Г.М. Прохоров (Памятники литературы древней Руси… С. 628–629). . Интересно и еще одно место из «Хождения», в котором игумен Даниил рассказывает, как ему и семи его спутникам удалось безопасно посетить Галилею благодаря тому, что «остановился на обед князь Балдвина (Балдуина. — Авт.) с воинами своими». Они пристали к армии и смогли походить «без страха и без боязни по всем тем святым местам» [44] Там же. С. 89. . Так же удачно под охраной шедшего в Акру отряда крестоносцев он от Каны Галилейской дошел до Акры, а через четыре дня с таким же отрядом отправились в Иерусалим.

Игумен Даниил ничего не сообщил о госпитальерах, но то, что он мог видеть Герарда, не подлежит сомнению. Описывая « о свете небесном: как сходит ко Гробу Господню» (речь идет о схождении Благодатного огня в храме Воскресения Христова в Иерусалиме), игумен пишет, что придя в храм, он попросил разрешение у короля Балдуина поставить на Гробе Господне лампаду «от всей Русской земли». Получив разрешение, он купил большую стеклянную лампаду и поставил ее на Гроб Господень в ногах, а в головах стояла лампада от православного монастыря св. Саввы и еще одного греческого монастыря.

«И благодатию Божиею те три лампады загорелись», а пять лампад, повешенных сверху от каждого из латинских монастырей, «а тех ни одна не загорелась» [45] Там же. С. 107. . Но прежде чем все это произошло, король Балдуин со свитой, «латинскими попами и наместником греческого монастыря», пришли в храм, где внутри и снаружи находилось «великое множество народа», который специально собрался, чтобы увидеть это чудо. Естественно, что главы всех иерусалимских духовно-рыцарских орденов тоже находились в храме. Но для Даниила это были латиняне, которые совершали богослужение иначе, чем греки, и они его тогда мало интересовали.

Еще одной важной темой, которую нам необходимо объяснить, э го отношение к так называемым крестовым походам, которое существовало в православном мире.

Во-первых, дело в том, что его современникам словосочетание «Ккресговый поход» было совершенно неведомо. Как справедливо отметил переводчик книги «История крестовых походов» Е. Дорман, война за Гроб Господень обозначалась непосредственными участниками тех событий, т. е. их современниками, совершенно другими терминами. Те войны называли тогда: «странствованием», «походом», «путем в Святую землю», «заморским странствованием», «походом по стезе Господней» и г.д. Словосочетание «крестовый поход» впервые появляется во Франции, когда придворный историк короля Людовика XIV иезуит Луи Мэмбур (1610–1686) опубликовал в 1675 г. свой труд «История крестовых походов.

Во-вторых, отношение православной Византийской империи к участникам крестовых походов было отрицательным, если даже не сказать — резко отрицательным. Почему?

Дело в том, что к началу Первого крестового похода Алексею I удалось справиться с турками-сельджуками. А когда под стенами Константинополя появились толпы грубых оборванцев, грабивших и разорявших все, что попадало им под руку, то отношение к ним со стороны византийцев не предвещало хороших отношений между Западом и Византией.

В-третьих, существовала еще одна причина, которая удалила Византию от крестоносного движения. Она носила религиозный характер. По православному учению, основанному на точке зрения, высказанной св. Василием Великим, воин, в силу своей профессии не может не убить. Но поскольку это не его личный выбор, а выполнение приказа, которому он обязан повиноваться, воина не считают убийцей, даже если он ведет войну с неверными. Но в то же время за эту борьбу он не получает и ореол святости; больше того — даже смерть в бою не рассматривается церковью как мученичество.

Отсюда профессия воина в православном мире не была окружена такой романтикой и уважением, как это постоянно встречалось в Западной Европе. Не существовало поэтического воспевания рыцарских подвигов. Всякий православный воин был обязан, по призыву св. Василия Великого, к трехгодичному покаянию. Византийский священник не имел права брать в руки оружие, а тем более становиться воином. Вот почему в православной традиции отсутствует такое явление, как духовно-рыцарские ордена, получившие в это время большое распространение в Западной Церкви. А вот по учению св. Августина и других учителей католической Церкви, война могла вестись по изволению Бога. Вот почему для крестоносцев именно война с неверными, а затем и со всеми противниками их исповедания веры была позволительной, даже законной, поскольку давала «средства к спасению» [46] Близнюк С.В. Крестоносцы позднего Средневековья. М.: Изд-во МГУ, 1999. С. 16. . Как это ни странно, но в 1204 г. именно Византия, а не исламский мир в конце концов стала жертвой крестоносцев.

Нас, конечно же, интересует, когда возник Орден. Выше мы приводили точку зрения западноевропейских историков, мнение которых сводится к фразе, что «истоки Ордена св. Иоанна Иерусалимского не вполне ясны». Но историки лукавят, на самом деле возникновение Ордена восходит еще к IV в., т. е. до разделения церквей. Да, именно к тому самому времени, когда из многих христианских стран Западной Европы устремились паломники в Святую землю. Дальность и трудность путешествия приводила к тому, что многие пилигримы прибывали в Иерусалим тяжелобольными. И вот заботу о них взяли на себя члены монашеского братства, устроившие небольшой госпиталь недалеко от храма Гроба Господня. История не сохранила имен руководителей этого братства тех времен.

В середине VI в. римский папа Григорий Великий послал в Святую землю аббата Проба. Ему было поручено восстановление старых и постройка новых странноприимных домов для паломников, поток которых в Иерусалим значительно увеличился.