Альфред Крофтс - История Дальнего Востока. Восточная и Юго-Восточная Азия

Существовали понятные, четко изложенные кодификации законов. Экономисты много писали о природе денег, торговле и проблемах труда. Постоянно ставились эксперименты в области контроля над ценами и производством, хотя они не были успешнее экспериментов Ван Аньши в Китае или на Западе сегодня. На рисовых биржах Осаки и Эдо можно было осуществлять «фьючерсные» продажи, и эти биржи очень походили на пшеничные биржи Чикаго и Ливерпуля.

Сёгуны построили крупнейшую столицу в мире. Они поощряли такие утонченные церемонии среди дворянства, как чаепитие и составление букетов цветов. Влияние поэзии сказывалось на всех классах. Больше всего японцы восторгались такой формой поэзии, как лаконичная, состоящая из семнадцати слогов хокку , почти совершенное средство для составления эпиграммы и краткого описания момента. Хокку Басо занимают видное место в мировой литературе. Веселье горожан, самураев и куртизанок в ярком «бренном мире» [121] Известный японцам как укиё . Эдо отображено на деревянных гравюрах современников — Утамаро, Моронобу и полотнах художников эпохи Гэнроку дзидай (период 1688–1704 гг., по наименованию царствования императора Хигасиямы. — Пер. ). Еще более знаменитыми являются гравюры Хокусая и Хиросиге, творивших в последние десятилетия сёгуната, включая всемирно известные «Пятьдесят три станции Токайдо» и «Виды Фудзи». Возможно, ни одно общество «допромышленной эпохи» не было сохранено в такой яркой форме, как это сделали художники Японии Токугава. Написание работ по истории было затруднено некритическим восхвалением принципа двойного правления и запретом на обсуждение событий после 1600 г. Однако были довольно существенные работы по более ранним периодам. Первая государственная школа была основана в 1666 г., хотя школьное образование для широких масс никогда не существовало. Ведущий университет в Эдо оставался бастионом строгого конфуцианского учения. Однако знания никоим образом не ограничивались китайской классикой: была опубликована масса западных работ, с которыми японцы ознакомились через голландцев.

Голландцы ознакомили японцев с тропическими лекарственными растениями и обеспечили их научными работами по ботанике. Опираясь на голландскую литературу по анатомии, японцы первыми на Дальнем Востоке произвели вскрытие трупов и соответствующие исследования. К 1840 г. несколько врачей делали вакцинации против оспы и хирургические операции. Японским студентам преподавали оптику, электричество и химию. Наконец, в 1771 г. был опубликован обширный трактат по голландским исследованиям — Рангаку котохадзимэ . [122] Рангаку означало «голландоведение». Слово ран («апельсин») — это японское название Голландии. История Европы стала известна к 1860 г. На картах указывались долгота и широта, и небесный глобус в Эдо демонстрировал ньютоновскую космогонию. Художники экспериментировали с масляной живописью в голландской манере. В библиотеке сёгуна находились западные журналы и модели машин. Таким образом, японские ученые смогли во время своего первого визита на борт идентифицировать почти каждую часть кораблей Перри.

В Японии Токугава понимали фундаментальные проблемы, сохраняя почву и леса и ограничивая численность населения эффективными, хотя и жестокими методами. Однако господствовавшая система давала лишь небольшие возможности для проявления купеческой предприимчивости или честолюбия воинов. [123] Теперь, когда божественная миссия Мэйдзи подошла к концу, современные японцы могут спросить, «свернули ли они с истинного пути» или нет в 1638 г.

Система Токугава была уничтожена прежде всего купеческим классом. Иэясу предвосхищал военный мятеж путем разорения даймё. Некомпетентные и надменные, не желающие даже прикасаться к деньгам [124] На протяжении веков первым японским правителем, который брал в руки деньги, был Хирохито: будучи наследником престола, во время поездки за рубежом он бросил монету в турникет парижского метро. , обладатели двух мечей легко становились жертвами брокеров и купцов. К 1735 г. сёнин , или купцы, в иерархии поднялись выше земледельцев; к 1780 г. они относились к ремесленникам как к рабам; в конце столетия снисходительно говорили с самураями-должниками; перед падением сёгуната три четверти всех расписок на рис в Осаке предназначались для обслуживания долгов землевладельцев. Крупной bourgeoisie принадлежало 70 % национальных богатств. Ее представители требовали титулов, носили мечи и свободно вступали в брачные связи с членами военного класса. Сёгуны не находили иных средств, кроме редких токусэй , или прощения долгов, что грозило полностью подорвать доверие к самураям.

Гвардейские офицеры, главная опора военной власти, все более закладывали свои доходы, пока у них не оставалась простая порция риса. Некоторые зарабатывали средства к существованию, обучая детей сёнин . Другие вступали в брак с дочерьми купеческих семей, и таким образом «малые имена» становились союзниками торговцев в противостоянии к высшей аристократии. На этих высоких уровнях привилегированные фудай (наследственные вассалы сёгунов Токугава. — Пер. ), чья работа в государственном аппарате отвлекала от управления поместьями, сдавали свои позиции «посторонним» даймё, которые вследствие высоких налогов на них были вынуждены эффективно вести свое хозяйство.

Вопрос о почитании императора был отодвинут на задний план философами Эдо. В столице проимператорские сочинения подвергались цензуре. Однако Токугава поощряли придворных Киото проводить время в безвредных исследованиях древности. Именно эти исследования привели к ревизии мысли и в конечном счете к политическому синтоизму. Кугэ (старое придворное дворянство — Пер. ), у которых не было финансовых ресурсов, кроме небольшого императорского жалованья, должны были всего добиваться, поддерживая императора. Принц Мито, один из Токугава, написал до 1700 г. Дай Нихон си («История великой Японии». — Пер. ), основанную на древних источниках и подтверждающую уникальную верховную власть тэнно. Опасные книги не издавались более века, но они оказали влияние на преподавателей, передававших свои идеи учащимся, которыми была заполнена столица Киото. Эмоции собирались вокруг фантомного правителя, спрятанного от людей за стенами со рвом в своем старом саду — «Все люди боятся сёгуна; все люди любят императора».

Так как национальная изоляция стала твердым принципом династии Токугава, иностранное проникновение представлялось как вызов государству. После 1750 г. западное давление поддерживалось потребностями нового индустриализма. Британские, французские и русские корабли заходили в японские порты. Китобои ловили китов вблизи западных берегов, и некоторые обменивали добычу на воду и продовольствие. Несколько судов потерпели крушение, и выживших отправляли в Нагасаки для репатриации.