Юрий Поляков - За боем бой

После допроса пленных выяснили, что большинство мобилизовано насильно и отправлено на фронт под угрозой расстрела. Тогда им предложили выбор: идти по домам или вступать в наши отряды. Большинство попросилось идти дальше с нами.

Таким образом, обстановка на правом берегу менялась. Тогда Блюхер, еще не давая приказа о переправе, сам поскакал к Павлищеву и выяснил, что Иван Степанович от обороны перешел к наступлению и даже захватил у противника 50 тысяч патронов. Иван Степанович потом рассказал, что, наверное, не выдержал бы натиска, но помогла случайность. В минуту, когда, казалось, потеряно все, незнакомый казак подлетает к нашему боевику и спрашивает:

- Земляк, где господина батальонного найти?

Тот оказался сметливый и понял, что беляк по ошибке въехал в наше расположение: каша такая, что не разберешь, где свой, а где чужой.

- Пошли, - говорит, - браток, провожу, - и повел к своему ротному.

Связной, увидев начальство, отдал честь и протянул пакет. Ротный взял и говорит: Да ты с лошади-то слезь, отдохни! Тот спешился, а наш командир приказывает:

- Товарищ Шевчук, отведите гостя в тыл.

- Товарищ?! - опешил связной и все понял.

А в пакете был оперативный план, предусматривавший сосредоточение главных сил белых на нашем левом фланге с тем, чтобы ударить и опрокинуть нас в Уфу. "Ага, голубчики, значит, на левом-то фланге у вас пока пусто. Хорошо же, господин генерал, приказ ваш выполним!" - И Иван Степанович ударил белякам в тыл в самое слабое место.

Тогда главком отдал приказ о начале переправы:

- Слушай мою команду! Сначала переправляем лазаретные повозки и раненых, потом беженцев, интендантские склады и боеприпасы. Никакой давки, обгона. Интервал между подводами две сажени. Ехать только шагом! В случае задержки движение прекращается! Начинай!

Пошли первые подводы. Мост заскрипел, шатнулся, просел, но выдержал. Некоторое время колонна двигалась нормально, но вдруг стала.

- Что там такое? - спросил Блюхер и сам пошел по мосту. Оказалось, у какого-то мужичка сломалась ось, он тужился, стараясь поднять накренившийся воз.

- Ничего не выйдет, дед, распрягай. Лошадь под уздцы, а повозку в реку!

- Батюшки! - запричитал старик. - Телега новая. Господи!

- Даже если б золотой была - в воду! Всю переправу задерживаешь. Я заплачу за телегу.

Но упрямый дед не хотел подчиняться. Тогда главком кивнул саперам, и подвода, освобожденная от груза, полетела в воду...

- Вот что, дед, - уже совсем мягко, даже ласково сказал Василий Константинович, - после переправы придешь в штаб, получишь на новую телегу!

Главком не отходил от переправы целый день.

А тем временем троичане Томина сдерживали белых на левом берегу. Почти без боеприпасов, боевики одалживали друг у друга по два-три патрона, божась отдать, как только добудут у врага. Поэтому, когда патроны, захваченные Павлищевым, были направлены к ним, Томин сразу стал теснить врага, а потом стремительным ударом отбросил и уничтожил их передовые части. Он знал, что недалеко стоят несколько свежих белоказачьих полков и, если они пойдут вперед, наши отряды могут быть уничтожены. Поэтому и решился на такой отчаянный шаг: из последних сил пошел в атаку, словно возле Старо-Кулево у нас сосредоточены большие силы, а не измотанные, падающие от усталости люди. И белые попались на эту хитрость, откатились и замолчали, выжидая.

...Потом, когда реку перешли последние части разинцев, мост облили керосином и подожгли. Башкиры очень горевали - мол, большевики построили такой хороший мост, а теперь зачем-то сжигают.

- Ничего, - успокаивали их, - вот вернемся и построим вам новый мост. На века.

Зарево от горящей переправы я видел. И мне показалось, что это сжигают мост, связывающий меня с прошлым, с тем временем, когда все эти люди, ставшие теперь родными, казались чужой, враждебной массой, а сам я, словно средневековый наемник, подрядился служить им. Теперь все не так. Без этих людей, без моих боевых, кровных братьев я не мыслю своей дальнейшей жизни.

А Саша, глядя на это зарево, сказала:

- Вот так и нужно сжигать мосты в прошлое, подлое, жестокое, несправедливое!

Наверное, это хорошо, когда у близких людей такие похожие мысли. Я рассказал ей о своих соображениях, и она улыбнулась. А когда к нам подошел Иван Степанович и, задумчиво глядя на отблески пламени, вспыхивавшие на темном горизонте, сказал: "Это мост в прошлое горит, Андрей!" - мы с Сашей захохотали. Павлищев недоуменно посмотрел на нас и пожал плечами.

ЧЕТВЕРТАЯ ПОЛИТБЕСЕДА С ЧИТАТЕЛЕМ

Итак, южноуральцы вырвались из белогвардейского кольца и движутся на соединение с Красной Армией, с частями ее Чехословацкого, или Восточного, фронта.

Какой же она была в те дни, Красная Армия, влиться в которую всей душой жаждал каждый боевик и командир Сводного Уральского отряда?

29 мая 1918 года, когда уже полыхал белочешский мятеж и когда южноуральцы, недавние победители Дутова, сами оказались во вражьем кольце, было объявлено постановление ВЦИК об обязательном наборе в армию рабочих и беднейших крестьян: добровольческий принцип комплектования РККА сменился обязательной воинской повинностью. Но заметь, читатель, красноармейцами становились лишь выходцы из эксплуатируемых классов. К этому времени РККА насчитывала 300 тысяч добровольцев, из которых вооружены были менее 200 тысяч. А выступило к тому же времени против республики около 700 тысяч интервентов и контрреволюционеров. Зато к 5 сентября 1918 года Красная Армия превысила по численности полмиллиона.

Но это случилось позже, а в июле 1918 года V Всероссийский съезд Советов, работа которого, как помнит читатель, была прервана мятежом левых эсеров, принял несколько постановлений, направленных на укрепление Вооруженных Сил Республики. "Период случайных формирований, произвольных отрядов, кустарного строительства" закончился.

"Гражданин, который получил оружие от Советской власти для защиты интересов трудящихся масс, - провозглашал съезд, - обязан беспрекословно подчиняться требованиям и приказам поставленных Советской властью командиров". V съезд Советов отменил выборность командиров.

Как помнит читатель, у южноуральцев командиры до конца рейда оставались выборными, даже главкомы за месяцы похода менялись несколько раз. Не было, как вы заметили, в Сводном Уральском отряде и комиссаров. Помните: офицеры 1-го Уральского полка попросили не назначать им военкомов. И еще одна, может быть, второстепенная деталь: южноуральцы называли себя "боевиками", а - не "бойцами" или "красноармейцами", как в регулярной армии.

Конечно, какие-то особенности были продиктованы своеобразием похода по тылам врага, какие-то - оторванностью и слабой информированностью, но в целом, думаю, читатель не станет возражать, что в отрезанном от центра Сводном Уральском отряде происходили те же процессы, как и в регулярной Красной Армии. Вспомним хотя бы строки приказа главкома Николая Каширина, отданного 16 июля, вскоре после съезда Советов: "Дисциплина в отрядах должна быть доведена до крайности: все боевые приказы со стороны командного состава, выдвинутого на свои должности народом, должны выполняться беспрекословно..." Правда, не только по смыслу, но и по словам похоже на постановление съезда. А ведь южноуральцы даже понятия не имели о V съезде Советов!