Валерий Шамбаров - Царь грозной Руси

Различался статус не крестьян, а земли. Были черносошные и дворцовые села или волости. Черносошные были государственными, их жители вносили подати в казну. Дворцовые принадлежали великокняжескому «дворцу», обслуживали его, поставляя ту или иную продукцию. Как уже отмечалось, были поместья и вотчины. В них крестьяне частично «обелялись» от государственных налогов, вместо этого обеспечивали службу хозяина. Очень крупными землевладельцами были Церковь и монастыри. Когда обитель основывалась в диких безлюдных местах, помогая обживать их, ей жаловали угодья государи. Часто села и деревни отписывали вотчинники, чтобы доход шел монастырю, и монахи молились о душе вкладчика или его близких. Завещали свои владения хозяева, не имеющие наследников.

Процесс это был неоднозначный. С одной стороны, значительная собственность повышала авторитет Церкви, обеспечивала ее духовную и благотворительную деятельность. С другой стороны, уменьшался фонд земли для служилых людей. В XVI в. Церкви и монастырям принадлежало около трети обрабатываемых территорий. Все труднее было наделять поместьями детей боярских, снижался приток податей в казну. На этом и пытались сыграть еретики, рядившиеся под «нестяжателей». Но великие князья предпочитали держаться «золотой середины». Они не пошли на конфискацию церковной собственности, и старались лишь ограничивать ее дальнейший рост.

В городах жили ремесленники, купцы. Среди них были весьма богатые, вели торг с зарубежными странами, заводили промыслы. Государство старалось использовать их деловые способности. Некоторые купцы становились важными чиновниками, казначеями, как Головины, Ховрины, Дьяконовы, Сырковы. Купечество пополнялось за счет зажиточных ремесленников, крестьян. Но, в отличие от Франции или Испании, на Руси заниматься торговлей и предпринимательством не считалось зазорным для высших сословий, в этом участвовали все. Своей продукцией торговали бояре, дворяне, крестьяне, монастыри, дворцовое хозяйство.

В литературе нередко противопоставляются традиции западной «демократии» и русской «тирании». С действительностью подобные утверждения ничего общего не имеют. В нашей стране издревле существовали вечевые институты. А первое сословное представительство зафиксировано при Всеволоде Большое Гнездо, в 1211 г. — на 54 года раньше первого британского парламента. Правда, к XV в. новгородская демократия разошлась до беспредела, вечем заправляли знать и олигархи. Поэтому такие институты были ликвидированы. Но на «нижних» уровнях русского общества демократия сохранялась. Крестьяне избирали сельских старост, «миром» решали важные дела, заботились о членах общины и защищали их права. В городах существовали общины купцов и ремесленников — слободы, концы, сотни [89, 134]. Они также избирали старост, десятских (старших над десятью дворами), сотских и т.д. Имели свои патрональные церкви, общую казну, при вражеской угрозе формировали вооруженные отряды.

Ну а система «вертикали власти» складывалась в период собирания русских земель. Когда упразднялось очередное удельное княжество, великий князь назначал туда своего наместника. В результате возникли посты наместников во всех крупных городах, им подчинялись чиновники-тиуны. А сельская местность делилась на волости, в них ставились волостели. Наместники и волостели обеспечивали порядок во вверенной им административной единице, ее оборону, сбор податей, исполнение государственных повинностей, осуществляли суд. Эти должности давались в «кормление» — за службу им шла часть местных сборов, судебные пошлины. Такой дополнительный заработок был выгодным, и «кормления» предоставлялись в виде поощрений за отличия на войне, исполнение каких-то других поручений.

Но система наместничества вела к серьезным злоупотреблениям. Доходные должности давались на время, и получивший их старался заработать побольше. А этим пользовались местные богачи. Несли взятки, чтобы наместник или волостель решал вопросы в их пользу. Случалось и так, что сам наместник являлся важным лицом, уезжал по делам в Москву, в военные походы (или в свои вотчины), а исполнять обязанности оставлял дьяка или доверенного холопа. Тогда непорядков было еще больше, заместитель старался соблюсти не только интересы хозяина, но и пополнить собственный кошелек.

Правда, после того, как наместник сменится, можно было предъявить претензии. Но приводило это к тому, что в Москву сыпались массы жалоб, как справедливых, так и несправедливых. В любом суде были проигравшие, всегда имелись и другие недовольства. Особенно много жалоб шло из Новгорода, второго по величине города России, и Василий III ввел здесь другой порядок. Велел избирать 48 целовальников (тех, кто целовал крест, давая присягу). Эти присяжные должны были по очереди осуществлять суд вместе с наместником и его тиунами. Но такая система пока утвердилась лишь в одном городе, в качестве эксперимента.

Вообще суд на Руси осуществлялся в разных инстанциях. Верховным судьей был сам государь, и Василий III не пренебрегал этой обязанностью. Когда находился в Москве, он лично «судил и рядил» каждый день до обеда. Очевидно, судил справедливо, отсюда и всеобщая признательность в народе. По различным делам великий князь назначал судить бояр, дьяков. Правом суда обладали и удельные князья, крупные вотчинники. А священнослужители и монахи подлежали только церковным судам (за исключением уголовных преступлений).

Законы государства определялись Судебником Ивана III — дед Ивана Грозного в 1497 г. провел полную кодификацию права, было составлено единое уложение на основе накопившихся указов различных времен, древних княжеских «правд», обычаев, православного византийского законодательства. Судебник дополнился рядом актов, принятых Василием III. И современники-иноземцы отмечали, что русские законы были весьма мягкими по сравнению с западными. Смертью карались очень немногие преступления: убийство господина, предательство, святотатство, похищение людей, поджигательство, разбой [131]. Герберштейн писал, что в России преступление «крайне редко карается смертью, даже и за убийства казнят редко, если только они не совершены с целью разбоя». За воровство били кнутом, и только в случае рецидива могли казнить.

При расследовании серьезных преступлений — убийство, грабеж и т.д., допускались пытки. Но право их применения и вынесения смертных приговоров принадлежало лишь немногим начальникам. В России, в отличие от Европы, никакой местный судья или феодал не мог лишить жизни ни крестьянина, ни холопа. К смертной казни приговаривали исключительно в Москве. По случаям воровства, грабежа, убийства наместники производили предварительное следствие, а потом посылали обвиняемых в столицу. Судьей по данным делам являлся великокняжеский дворецкий [51].