Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

Огромный, как медведь, Зоил смело вошел под крышу рыбозасолочного помещения, морща нос от дурного запаха. Разглядев в полутьме тени двигающихся людей, он вопросил указать, который из них Савмак. Кефалон протянул руку в сторону высокой фигуры, вооруженной скребком.

- Теперь уходи! - приказал надменно Зоил: - Если услышишь крик не пугайся! Понял ли?

- Понял,- коротко ответил Кефалон и с бьющимся сердцем поспешил покинуть сарай.

- А ну, раб Савмак, подойди сюда, не бойся! - пробасил Зоил, держа за спиной секиру.

Савмак хотел отозваться, но Мукунаг остановил его, шепнув:

- Подожди, я узнаю, чего ему надо. Не мешай мне.

- Берегись! - успел сказать ему Савмак, предчувствуя недоброе.

- Я Савмак! - выглянул из ямы Мукунаг, обтирая лоб рукой.- Чего тебе?

Остальные рабы подняли головы я, вскинув скребки на плечи, приблизились.

- А вот чего! - вскрякнул Зоил и молниеносно взмахнул секирой.

Удар в полутьме оказался неверным, пришелся не по голове, а по плечу, сорвав лоскут кожи вместе с мясом. Этого никто не ожидал, так как все полагали, что дандарии явились с целью увести Савмака на допрос.

- Ты что, убивать пришел? - успел крикнуть Мукунаг, но другой удар стального лезвия раскроил ему череп.

Bee пришло в движение. Рабы стали выбираться из ванн, окружили убийцу и его воинов.

- Не шумите! - спокойно, но грозно окрикнул их Зоил.- Мы никого больше не тронем! Мы укокошили лишь этого пса Савмака, а больше нам никого не надо!

- Савмака? Так я здесь! - вырос рядом высокий, широкоплечий раб.Вы убили друга моего - Мукунага.

- Это же дандарии, враги наши! - закричал громким голосом Кукунаг.- Они убили Мукунага!..

- Бей их! - высоким голосом поддержал его Пойр. - Бей!..

- Дандарии убивают рабов! Смерть им!..

Словно эхо пронеслось по всем отсекам. и ваннам. Нарастающий шум и крики слились в сплошной рев. Отовсюду сбегались толпы рабов. Зоил увидел, что его окружили со всех сторон. На его глазах от страшных ударов пали оба сопровождающих его воина.

- Кефалон, на помощь, зови стражу! - заревел телохранитель царицы.

Это были его последние слова. Его повалили и буквально искромсали железными скребками, после чего неузнаваемые останки трех людей были выброшены во двор. Тут же положили трупы двух убитых в схватке рабов и тело Мукунага.

- Троих за троих! - мрачно сказал Абраг.

Царские стражи никого не застали возле трупов. Рабы окрылись в сараях и готовились к обороне. Появились дандарийские всадники. Они хотели было начать немедленную расправу с бунтовщиками, но примчался верхом на коне Саклей и, разобравшись, в чем дело, закричал на дандариев:

- Куда вы лезете?! Вас сомнут! Здесь надо тысячу панцирных воинов, а не сотню таких, как вы! И добавил Кефалону почти шепотом:

- Убитых закопать и не начинать никакого сыска! Иначе мы прежде времени развяжем узел Пандоры! Начнутся беспорядки, рабы хлынут на улицы - и тогда...

- Я понимаю...-пробормотал перетрусивший Кефалон.

- Кого они убили?

- Зоила и двух дандариев. А со стороны рабов- кажется, Савмака и еще двух.

- Савмака? Жаль! Теперь он ускользнул из моих рук.

Рабов не тронули. Более того, им дали отдых и улучшенный корм. Рыбные рабы роптали все громче, они были обозлены более других, однако что-либо предпринять против них сейчас было бы ошибкой. Саклей ждал помощи Диофанта.

- Может быть, начать самим? - воинственно предлагал Перисад.Вывести рабов за город под предлогом работ, а там учинить сыск и расправу!.. Мятежники не иначе как среди рыбников!

- Нет, нет, что ты, государь! - махал руками Саклей. - Рыбные рабы сейчас сплочены и возбуждены! Пускай немного успокоятся, потом мы подошлем к ним своих людей, постараемся поссорить их между собою, вызовем раздоры. Рабы злы, но недружны, часто ссорятся. Вот тогда их можно брать голыми руками. А там и Диофант прибудет с войском!

- Ну, делай как знаешь, я верю тебе.

9

Пришла печальная зима.

Саклей докладывал царю, что дела у Диофанта, несмотря на победу, не блестящие и он вместе с потрепанными войсками решил зимовать в западных портах, не возвращаясь в голодный Херсонес и не решаясь штурмовать Неаполь.

- Раньше весны нельзя ожидать продолжения войны. А прежде чем будет окончена война с Палаком, Диофант пальцем не пошевельнет для помощи нам.

Перисад слушал такие доклады, нервничал, ломал худые руки, трещал пальцами и скалился, словно от приступа внутренней боли.

Более острого положения в царстве никогда не бывало. Перисад потерял покой, перестал дуться на Саклея. Старик был распорядителен, имел ясный ум, на него можно было положиться. Но тревога росла. Две неравные половины боспорского населения -угнетенные и угнетатели - стояли лицом к лицу, готовые ринуться в свалку. Однако ни та, ни другая сторона не решалась вызвать начало роковых событий. Обе напряженно вглядывались в сторону Скифии. Власти ждали окончательной победы Диофанта, а рабы в крестьяне - его поражения царем Палаком.

Это были памятные и грозные дни ожидания и накопления внутренних сил. Они затянулись страшно долго. Пантикапей словно вымер. На его улицах гуляла метель, в порту стояли корабли, вмерзшие в лед, ночами всюду расхаживали царские стражи в меховых полушубках и остроконечных скифских колпаках. Они хлопали рукавицами и дышали паром.

А сверху, с зубчатых стен акрополя и из окон дворца, смотрели те, кто боялся народного гнева, трепетал перед темной в страшной, по убеждению хозяев, силой легиона рабов. Рабские жилища, присыпанные снегом, парили. Там дышали спертым воздухом тысячи несчастных, стиснув зубы.

- Боги, что творится! - возбужденно говорили Перисаду старшие жрецы, поднимая к небу холеные руки.- Нищие пелаты переполнили город, они заселили многие храмы, превратили их в скотники! Они ночуют у ног божественных кумиров, а если мы их тревожим, то они заявляют, что они "умоляющие". Такое право убежища в храмах существует, но не для тысяч людей!

- О чем они умоляют? - угрюмо спрашивал Перисад.

- О спасении от голода и холода, ибо потеряли все, что имели. Они не могли выплатить долгов и налогов, разорились.

- Нужно крепко запирать храмы и ставить сторожен вокруг храмовых оград!

- Многие из нищих нашли место ночлега в крепостных башнях и внутри городских стен. Ибо фракийцы совсем разленились и не несут ночной стражи. Кого же ставить у храмов? Такое переполнение города черным людом грозит повальными болезнями.

- Верно,- согласился просвещенный царь,- еще отец истории Фукидид сказал, что лимос порождает лоймос! Голод - чуму!

Теперь акрополь походил на укрепленный и осажденный форпост, ожидающий штурма. Во дворце прятали драгоценности, рассовывая их по тайникам и подвалам. Царица сидела на узлах и тюках, собираясь выехать к отцу в Фанагорию. Она уже сделала бы это, но тайный совет постановил оставаться ей в Пантикапее. Царь согласился. Внезапный отъезд царицы был бы истолкован как проявление паники и сам по себе мог явиться толчком к началу беспорядков. Кроме того, Саклей не оставил намерения вытянуть у Карзоаза несколько сот воинов в помощь столице. Но тот медлил, ссылаясь на то, что и у него обстановка не лучше.