Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)

Атамаз смело приоткрыл дверь. На его лицо упала желтая полоска неровного света. В нос ударил густой дух вина и жареного мяса.

- Ух, - покрутил головой Савмак,- я не прочь позавтракать!

- Кажется, не удастся, посмотри!

Савмак с любопытством заглянул внутрь домика и увидел такую картину. При свете плошки, за столом, беспорядочно заваленным тарелками, обглоданными костями, кружками и бутылями, сидели два человека, почти касаясь один другого лбами. Они положили руки между тарелок с едой и тянули бесконечную пьяную песню. Один был откупщик Оронт, которого знал весь город как бесшабашного гуляку, другой... Кто это?.. Савмак не удержался от возгласа изумления.

Против Оронта сидел Зенон. Можно было разглядеть его лицо, отекшее от пьянства, блестящую лысину и руки, что так часто грозили Савмаку в дни его пребывания во дворце.

- Так Зенон живой! -воскликнул Савмак.-Ведь его на моих глазах два раба потащили на плаще в ров!

Атамаз хмыкнул.

- Тебя, друг мой, тоже Лайонак привез еле живого на возу в соломе. А вот ты выжил.

- Но он же старик!

- Значит, живучий старик. Пойдем отсюда.

Теперь Савмак увидел в другом конце горницы спящую толстую женщину. Она всхрапывала и вялыми движениями руки сгоняла с лица сонных мух.

- Это жрица Синдида. А девушек никого нет, спят...

Выйдя из храмового садика, оба направились к рынку. Савмак поймал себя на том, что он рад, увидев Зенона живым. И в то же время в душе его поднялась жгучая неприязнь к эллинскому миру, обида за пережитое унижение и перенесенную боль. Он ненавидел тех, кого вначале обожал. И, радуясь спасению Зенона, не мог отделаться от чувства презрения к нему. Зенон утверждал божественность царской власти, пресмыкался перед нею, а получил от нее вместо благодарности тысячу палок. Хорошо бы сейчас подойти к Зенону и спросить его: "Ну, как отплатил тебе царь за воспитание сына?"

Слухи о готовящейся войне скифов против Херсонеса и Боспора оживили в душе Савмака настроения, посеянные еще дедом Баксагом и тем скифским лазутчиком, которому он помог убежать. С чувством внутреннего торжества он представлял, какая возня поднимется на акрополе, когда полчища молодого скифского царя Палака, сына недавно почившего Скилура, вторгнутся в пределы Боспорского царства. Вот тогда он бросит эту лопату, покинет нудную школу и убежит туда, на запад, чтобы стать воином у царя сколотов! Он вместе с войсками Палака вернется в Пантикапей, только уже не полурабом, а гордым воином! Тогда-то он обязательно разыщет среди фракийских псов того, кто убил деда, и напомнит ему о своей мести!..

Его мятежные фантазии прервал Атамаз вопросом:

- Ты, когда болел, все грозил убить кого-то. А кого - я так и не понял. Видно, тех, что тебя били?

- Не помню, наверное, тех...

- Ну, а как, тебе еще не надоело убирать навоз?.. После дворца-то царского - да на рынок!..

Савмаку показалось, что Атамаз подсмеивается над ним. С раздражением он выпалил:

- А захочу, то и уйду отсюда!

- Куда? Опять к царевичу? Не возьмет он тебя.

- Зачем к царевичу. Уйду совсем!

- Совсем? Куда же это?

Но Савмак не ответил. Он не вполне доверял Атамазу, полагая, что тот все еще носит в душе неприязнь к нему. Да и манера Атамаза говорить посмеиваясь и кося козлиными глазами несколько раздражала его.

Они не были друзьями. Однако среди воспитанников всегда выделяли один другого и часто оказывались рядом в строю и на работе.

Плечистый и сутулый Атамаз посмеивался, а Савмак в душе злился на него. "Чего он всегда насмехается надо мною?" - спрашивал себя чувствительный юноша. Но не уходил прочь, прислушивался к разговорам товарища, иногда не соглашался с ним, но не возражал. У Атамаза заметнее других выделялись две страсти: он любил женщин и хорошую еду. О выпивке говорил со вздохом влюбленного. Ухитрялся возвращаться из города сытым и с душком спиртного. Савмак и раньше знал, что он заглядывает в храм любви и там имеет подругу, которая припасает ему закуску и питье. Заметно было, что он старается заинтересовать в этих утехах и Савмака, но последний относился к таким попыткам с настороженностью, не зная их цели.

Они уже подходили к рыночной площади, как услышали вдали крики и брань. Похоже было, что таи затевается ночная драка. Как будто послышались знакомые голоса товарищей.

- Там что-то неладное, Савмак! - встревожился Атамаз.- Бежим посмотрим!

Они, сжимая лопаты в руках, кинулись по темным улицам навстречу шуму.

10

Уборщики только начала свою работу на площади, как неожиданно появилась гурьба пьяных фракийцев. Наемники на днях вернулись из-за пролива и сейчас пропивали полученные деньги.

Между воинами-уборщиками и фракийцами не ослабевала взаимная неприязнь. При встречах возникали скандалы, даже драки с кровопролитием.

Так получилось и в этот раз. Фракийцы, взвинченные выпивкой, первые стали оскорблять уборщиков.

- Эй вы, метельщики, дерьмоскребы! А ну, разойдись, освободи дорогу царским воинам!

- Пусть пройдут эти пьяные раскормленные хряки! - крикнул кто-то.

Его услышали фракийцы и остановились с ругательствами и угрозами.

- Кто это хряки? - задорно спросил один из них.- А ну, покажем им, каковы клыки у хряков! Бей их, подлых рабов!

- Отбегайте, братья! - опять послышался голос одного из воспитанников, старшего в группе.- У них мечи, а у нас - метлы!.. Пусть идут, они пьяны, как ночные воры после удачного грабежа!

В ответ посыпались удары. В темноте было плохо видно, кто первый начал. Блеснул меч, хрястнула перерубленная метла. В воздухе засвистели камни. На крики и шум прибежали ночные стражи с факелами, осветили драчунов.

- Разойдись!.. Именем царя!.. Иначе сейчас вызовем конницу!..

Послышался болезненный стон, звук падения тела.

В ответ раздались вопли озлобления и ярости. Драка разгоралась.

Атамаз и Савмак подбежали, когда на земле уже валялся один из товарищей. Савмак сразу же сбил с ног подвернувшегося фракийца н ударил другого лопатой по голове. Третий с криком кинулся прочь. Разъяренный сатавк уже не помнил себя, ударил человека с факелом. Тот с криком уронил факел. Савмак вздрогнул от неожиданности - перед ним мелькнула физиономия того черномазого фракийца, который убил деда Баксага.

- Вот он! - вне себя вскрикнул юноша и, не разбирая ничего, кинулся навстречу своему кровнику.

Но тот уже несколько отрезвел, увидев ярость, с которой защищались уборщики, н сообразил, что вся эта история может обернуться для него большой неприятностью.

- Довольно! - закричал он.- Довольно! Прекратите драку и скорее в казармы! Ах, злой дух!..

Но его никто не слушал. Как буря, налетел высокий парень и с маху ударил его лопатой по плечу.

- Убийце мщу за деда! - крикнул парень,