Пьер Декс - Повседневная жизнь сюрреалистов. 1917-1932

Арагон выпил смертельную дозу снотворного. Хотя он и был врачом, но дал осечку — правда, по его словам, самоубийство сорвалось лишь потому, что его вынули из постели на два-три часа раньше, чем было нужно.

Он напишет об этом «Поэму, выкрикиваемую на развалинах»:

В то же или почти в то же самое время Сюзанна, которой Берль уже стал надоедать, сообщила об этом Бретону по телефону и была поставлена перед выбором. Она вернулась к Бретону и уехала с ним в Море-сюр-Луэн. Для автора «Нади» это было особенное место, с тех пор как его призвали в армию в Сен-Маммесе. В школьной тетради в клеточку, сохранившейся в архивах Бретона, Маргерит Бонне нашла три «автоматических» текста и одно стихотворение, относящиеся к этому периоду:

Но Сюзанна добивалась от Бретона тех же гарантий, что и от Берля, то есть требовала, чтобы он развелся ради нее. Он обещал. Тем временем он узнал, что «стал жертвой собственной доверчивости». Симона изменяет ему с Моризом. Он, ничего не скрывавший от нее, попал в ловушку собственного простодушия.

Вот при таких-то обстоятельствах Бретон и встретился вновь с Арагоном, еще более потерянным, чем он сам, который жил на улице Шато, но все еще проводил каждую неделю один-два дня в Шапель-Реанвиле, откуда, само собой разумеется, возвращался совершенно истерзанный. Друзья взялись за пьесу в нескольких частях — «Сокровище иезуитов», продолжение «Вампиров», которая позволила им вернуться к юношеской мечте о Мусидоре. Маргерит Бонне отыскала заимствования (полуколлажи) обоих авторов из полицейской фотохроники в газете «Детектив». Они охотно развивали главные темы коммунистической пропаганды того времени: дебаты о бюджете, пакт Бриана — Келлога, [144] Пакт Бриана — Келлога был подписан в Париже 27 августа 1927 года и вступил в силу 24 июля 1929 года. Суть этого документа, авторами которого выступили французский министр иностранных дел Аристид Бриан и госсекретарь США Франк Биллингс Келлог, сводилась к тому, чтобы «объявить войну вне закона». Пакт подписали 15 стран, в том числе Германия, Италия и Япония. Впоследствии к нему примкнули еще 57 государств. Опираясь на него, Германия добилась от правительства Пуанкаре вывода французских войск из Рейнской области. Келлог получил в 1929 году Нобелевскую премию мира. К прекращению войн этот пакт не привел, что дало повод иронизировать по его поводу, однако его нарушение послужило основой для Нюрнбергского процесса. масонство — бурлеск был здесь уместен. Пьесу должны были исполнить на концерте солидарности с вдовой актера, который играл Юдекса [145] «Юдекс» — название серии из двенадцати немых фильмов, снятых в январе — апреле 1917 года Луи Фейядом и Артуром Бернедом. В отличие от «Вампиров» (1915–1916) в «Юдексе» (приключениях мстителя в черном плаще) превозносится добродетель, а не прославляется порок. Мусидора играла в фильме злую гувернантку. Роль Юдекса исполнял Рене Кресте (1881–1922). (потеряв место билетерши, она пыталась покончить с собой). В конечном счете постановка прошла только один раз, в Праге в 1935 году.

Сюзанна снова ушла от Бретона к Берлю, который женился на ней 1 декабря. Но в январе она вернулась на улицу Фонтен. 7 ноября Арагон повстречал в кафе «Купол» Эльзу Триоле. Вопреки тому, что он утверждал потом, на тот момент он еще неокончательно порвал с Нэнси, которая «не понимала, почему должна заставлять себя не быть больше влюбленной в Арагона, если ей хочется переспать с Генри Кроудером», а уж тем более почему Арагон не может больше быть влюблен в нее, если он спит с Эльзой. И Бретон, и Арагон начали 1929 год посреди таких вот сердечных неурядиц, при этом стараясь изо всех сил произвести хорошее впечатление на компартию. Трудно сказать, что еще оставалось от сюрреализма.

Элюар и Гала снова были в санатории Ароза в Швейцарии. Пере уехал в Бразилию. Навиль всё больше становился троцкистом. «Сюрреалистическая революция» не выходила с марта 1928 года, и ни материальных, ни фактических условий для возобновления журнала не намечалось.

Бретон писал Элюару: «Слишком много людей заинтересованы в том, чтобы дела мои шли плохо… В какое положение я попал в конце года! Похоже, все окончательно сгнило… Не говори о моей деятельности, то, как ты ее себе представляешь, сильно преувеличено. Ее нет, и я не знаю, сможет ли она вестись снова». По его словам, он попал в длинную полосу «деморализации».

Очень верное слово.

Деморализация давалась Бретону с большим трудом. В начале февраля 1929 года он писал Элюару: «Как я устал! Спрашиваю себя в стомиллионный раз: куда мы идем?.. На самом деле, мне не по себе, я по-прежнему продолжаю, с помощью чудесных проблесков, свое жалкое, строго уничтожительное существование». Однако в то же время он разослал циркуляр всем ветеранам дадаизма и сюрреализма, а также группы «Кларте», присоединив к ним молодых людей, явившихся из Реймса под флагом «Большой игры», [146] «Большая игра» — название журнала и издававшей его группы в 1927–1932 годах. В 1922 году в Реймсе четыре лицеиста — Рене Домаль, Роже Жильбер-Леконт, Роже Вайян и Робер Мейра основали группу «братьев симплистов», целью которой было вновь обрести «детскую простоту и способность к интуитивному и спонтанному познанию». Это практически тайное общество исследовало мир грез через посредство мистических текстов и наркотиков. Впоследствии группа расширилась, установила контакты с Рибмон-Дессенем и Десносом, а затем и с Бретоном. Впрочем, в глазах Домаля и Жильбер-Леконта сюрреализм был ограничен областью подсознательного, не давая доступа к «экспериментальной метафизике». — в общей сложности 80 адресатов. Преамбула (полностью написанная Бретоном и Арагоном) представляла собой отчет о проделанной работе, заканчивавшийся любопытным предупреждением: «Со всевозможными задними мыслями и с величайшим хладнокровием экспериментатора перечитав всякие протоколы заседаний, всякие манифесты, созданные в результате различных уступок… мы перебрали имена стольких людей, которые, в целом, обладали не самым низким умственным развитием и не были вполне лишены дара слова, поразмыслив над судьбой таких личностей, из коих некоторые низко пали — так низко, что скатились до положения сброда, а иные, возможно, повинны лишь в слепоте или заблуждениях». И тут же протягивается рука: «Нам показалось интересным узнать от них самих, до чего они теперь дошли; нам также показалось интересным узнать, кто из них ответит на призыв, обращенный в пустоту…»