Сергей Соловьев - Полный курс русской истории: в одной книге

«Владимир вернулся в Новгород, – пишет далее летопись, – с варягами и сказал посадникам Ярополка: „Идите к брату моему и скажите ему: «Владимир идет на тебя, готовься с ним биться» И сел в Новгороде».

Но потом, замечает Соловьев, случилась еще одна история, углубившая раздор между братьями: Владимир отнял у Ярополка его невесту – дочь какого-то полоцкого князя Рогнеду.

Владимир и Рогнеда

«И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: „Хочу дочь твою взять себе в жены“, – сообщает летопись. – Тот же спросил у дочери своей: „Хочешь ли за Владимира?“ Она ответила: „Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка“. Этот Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а Туры держал власть в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира и поведали ему всю речь Рогнеды – дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же собрал много воинов – варягов, словен, чуди и кривичей – и пошел на Рогволода. А в это время собирались уже вести Рогнеду за Ярополка». Очень любопытно, по Соловьеву, что «Владимир, чтоб склонить полоцкого державца на свою сторону, чтобы показать, что последний ничего не потеряет, если киевский князь будет низложен, послал и от себя свататься также за дочь Рогволодову. Летописец говорит, что Рогволод в таких затруднительных обстоятельствах отдал дело на решение дочери, и Рогнеда отвечала, что она не хочет выйти замуж за сына рабы, то есть Владимира, но хочет за Ярополка. Когда отроки Владимира пересказали ему Рогнедин ответ, то он собрал большое войско из варягов, новгородцев, чуди и кривичей и пошел на Полоцк».

То есть притязания на Рогнеду были всего лишь поводом для войны с братом, и войну Владимира с Ярополком можно рассматривать как войну севера с югом. «И напал Владимир на Полоцк, и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены. И пошел на Ярополка», – говорит летописец.

«При этом случае в некоторых списках летописи находим известие, – добавляет Соловьев, – что виновником всех предприятий был Добрыня, дядя Владимиров, что он посылал сватать Рогнеду за Владимира; он после гордого отказа полоцкой княжны повел племянника и войско против Рогволода, позором отомстил Рогнеде за ее презрительный отзыв о матери Владимира, убил ее отца и братьев. В самом деле, странно было бы предположить, чтоб Владимир, будучи очень молод, по прямому указанию предания, мог действовать во всем самостоятельно при жизни Добрыни, своего воспитателя и благодетеля, потому что, как мы видели, он ему преимущественно был обязан новгородским княжением. Итак, говоря о действиях Владимира, историк должен предполагать Добрыню. О характере Добрыни мы имеем право заключать по некоторым указаниям летописи: видно, что это был старик умный, ловкий, решительный, но жесткий; на его жесткость указывает приведенное свидетельство о поступке с Рогнедою и отцом ее; сохранилось также известие об его жестоких, насильственных поступках с новгородцами при обращении их в христианство, следовательно, если замечается жестокость и насильственность в поступках молодого Владимира, то мы никак не можем приписывать это одному его характеру, не обращая внимания на влияние Добрыни. Что же касается до поступка Добрыни с Рогволодом и его дочерью, то он очень понятен: Рогнеда, отказывая Владимиру, как сыну рабы, оскорбила этим сколько его, столько же и Добрыню, которого сестра была именно эта раба, через нее он был дядя князю; словами Рогнеды была преимущественно опозорена связь, родство Владимира с Добрынею, и вот последний мстит за этот позор жестоким позором». В некоторых списках, добавим от себя, рассказывается вообще жуткая история, что юный княжич перед тем, как убить родню своей будущей жены, взял ее насилием на глазах отца – интересно, это ему тоже посоветовал Добрыня или, так сказать, это был жест доброй воли самого княжича? Впрочем, дальнейшая судьба Рогнеды, послужившей разменной монетой во властных взаимоотношениях, была печальна. Когда Владимир утвердился в Киеве окончательно, на свою Рогнеду внимания он не обращал, он ее, вернее всего, ненавидел и боялся. У Владимира было множество других, более приятных жен, не отягчающих память князя дурными воспоминаниями. Предание, восхваляя Владимира, сравнивает его с библейским царем Соломоном как по мудрости, так и по количеству жен: кроме пяти законных жен, было у него 300 наложниц в Вышгороде, 300 в Белгороде, 200 в селе Берестове, а также «он был несыт блуда, по выражению летописца: приводил к себе замужних женщин и девиц на растление». Рогнеда сразу же была отставлена за дурную память, чего, понятно, вынести не могла. И так опозоренная, она страдала и от пренебрежительного отношения мужа. «Однажды, – пересказывает Соловьев народное предание, – когда Владимир пришел к ней и заснул, она хотела зарезать его ножом, но он вдруг проснулся и схватил ее за руку; тут она начала ему говорить:

„Уж мне горько стало: отца моего ты убил и землю его полонил для меня, а теперь не любишь меня и младенца моего “.

В ответ Владимир велел ей одеться во все княжеское платье, как была она одета в день свадьбы своей, сесть на богатой постели и дожидаться его – он хотел прийти и убить жену. Рогнеда исполнила его волю, но дала обнаженный меч в руки сыну своему Изяславу и наказала ему: „Смотри, когда войдет отец, то ты выступи и скажи ему: разве ты думаешь, что ты здесь один?“ Владимир, увидав сына и услышав его слова, сказал: „А кто ж тебя знал, что ты здесь?“, бросил меч, велел позвать бояр и рассказал им все как было. Бояре отвечали ему: „Уж не убивай ее ради этого ребенка, но восстанови ее отчину и дай ей с сыном“. Владимир построил город и дал им, назвав город Изяславлем. С тех пор, заключает предание, внуки Рогволодовы враждуют со внуками Ярославовыми».

Смерть Ярополка

Да, полоцкие князья всегда смотрели в сторону от Киева. Имела ли место эта история с Рогнедой – бог весть. Ясно одно: Полоцкие земли первыми выделились из Киевских и таковыми оставались и впредь – особое княжество. Из половчан не получилось союзников и при юном Владимире, не были они союзниками киевским князьям и в дальнейшем. Вполне вероятно, что Полоцк изначально вел особую политику, противную Рюриковичам. Так что понятно, почему в год похода на брата Ярополка Владимир по совету старших использовал Рогнеду как повод для войны. Ход войны летопись излагает так:

«И пришел Владимир к Киеву с большим войском, а Ярополк не смог выйти ему навстречу и затворился в Киеве со своими людьми и с Блудом, и стоял Владимир, окопавшись, на Дорогожиче – между Дорогожичем и Капичем, и существует ров тот и поныне. Владимир же послал к Блуду – воеводе Ярополка, – с хитростью говоря: „Будь мне другом! Если убью брата моего, то буду почитать тебя как отца, и честь большую получишь от меня; не я ведь начал убивать братьев, но он. Я же, убоявшись этого, выступил против него“. И сказал Блуд послам Владимировым: „Буду с тобой в любви и дружбе“. О злое коварство человеческое! Как говорит Давид: „Человек, который ел хлеб мой, возвел на меня клевету“. Этот же обманом задумал измену своему князю. И еще: „Языком своим льстили. Осуди их, Боже, да откажутся они от замыслов своих; по множеству нечестия их отвергни их, ибо прогневали они тебя, Господи“. И еще сказал тот же Давид: „Муж скорый на кровопролитие и коварный не проживет и половины дней своих“. Зол совет тех, кто толкает на кровопролитие; безумцы те, кто, приняв от князя или господина своего почести или дары, замышляют погубить жизнь своего князя; хуже они бесов.