Василий Ключевский - Полный курс русской истории: в одной книге

Языческая земля

Русь той эпохи была совершенно варварской, то есть языческой. Главными божествами славян были Сварог, Даждьбог, Перун, Хоре, Велес, Стрибог. Сварог считался божеством неба, Дажбог, Хоре и Велес (так по Ключевскому) – богами солнца, Перун – богом грома и молнии, Стрибог – богом ветров. На русском Олимпе присутствовали поколения богов: так старшим богом считался Сварог, а младшими – его сыновья, Сварожичи. Прокопий Кессарийский упоминает, что в VI веке славяне считали главным богом громовержца Перуна, а в Повести временных лет в качестве таковых упоминаются Перун и Велес, так называемый «скотьий бог», которому приносились жертвы животными и который считался также богом богатства, потому в древней летописи скот и деньги являются еще синонимами. Ученый упоминает описание арабом Ибн Фадланом моления русских купцов какому-то языческому сонму богов, которое происходило при нем на волжской пристани.

Вот этот текст:

«Во время прибытия их судов к якорному месту, каждый из них выходит, имея с собою хлеб, мясо, молоко, лук и горячий напиток, подходит к высокому вставленному столбу, имеющему лице, похожее на человеческое, а кругом его малые изображения, позади этих изображений вставлены в землю высокие столбы.

Он же подходит к большому изображению, простирается пред ним и говорит: „О Господине! Я пришел из далека, со мной девушек – столько и столько-то голов, соболей – столько и столько-то шкур“, пока не упоминает все, что он привез с собой из своего товара. Затем говорит: „Этот подарок принес я тебе“, и оставляет принесенное им пред столбом, говоря: „Желаю, чтоб ты мне доставил купца с динарами и диргемами, который купил бы у меня все, что желаю (продать), и не прекословил бы мне во всем, что я ему ни скажу после он удаляется. Если продажа бывает затруднительна и время ее продолжается долго, то он возвращается с другим подарком во второй, в третий раз, и если желаемое им все еще промедляется, то он приносит одному из тех малых изображений подарок и просит его о ходатайстве, говоря: „Эти суть жены господина нашего и его дочери“, и он не пропускает ни одного изображения, которого не просил бы и не молил бы о ходатайстве и не кланялся бы ему униженно. Часто же продажа бывает ему легка, и когда он продает, говорит: „Господин мой исполнил мое желание, должно вознаградить его за то“. И берет он известное число рогатого скота и овец, убивает их, часть мяса раздает бедным, остальное же приносит и бросает пред большим столбом и малыми, его окружающими, и вешает головы рогатого скота и овец на столбы, вставленные в земле, а когда настает ночь, то приходят собаки и съедают это, тогда тот, который это сделал, говорит: „Мой Господин соблаговолил ко мне и съел мой подарок“».

Об этом темном варварском времени Ключевский пишет так:

«Общественное богослужение еще не установилось, и даже в последние времена язычества видим только слабые его зачатки. Незаметно ни храмов, ни жреческого класса; но были отдельные волхвы, кудесники, к которым обращались за гаданиями и которые имели большое влияние на народ. На открытых местах, преимущественно на холмах, ставились изображения богов, пред которыми совершались некоторые обряды и приносились требы, жертвы, даже человеческие. Так, в Киеве на холме стоял идол Перуна, перед которым Игорь в 945 г. приносил клятву в соблюдении заключенного с греками договора. Владимир, утвердившись в Киеве в 980 г., поставил здесь на холме кумиры Перуна с серебряной головой и золотыми усами, Хорса, Дажбога, Стрибога и других богов, которым князь и народ приносили жертвы».

Впрочем, с культом Перуна не все так просто.

Уже после Ключевского стало ясно, что это божество появилось в пантеоне днепровских славян позже остальных, вполне вероятно, с волной новых переселенцев. Зато очень хорошо известно, что эти славяне почитали божество Рода и женский его вариант – Рожаниц. Это были сугубо мирские божества, которые ученый связывает с культом предков. Интересно, но в самом культе он увидел следы многоженства, некогда существовавшего в славянской древности: дед (Род) и бабки (Рожаницы). В дальнейшем Род принял наименование чура , или в церковнославянском варианте щура, и из народного предания перекочевал в суеверия и пословицы. Остались следы и в самом языке. Так русское слово «чересчур», то есть слишком много, Ключевский связал с историческим понятием межи между сельскохозяйственными угодьями. Чур – это граница, межа между угодьями. Еще во времена не столь давние для Повести бытовали особые погребальные обряды: «И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон».

Этот древний погребальный обряд лучше описан у Ибн Фадлана, имевшего счастье лично его наблюдать в X веке: «Мне говорили, что они делают со своими главами при смерти их такие вещи, из которых малейшая есть сожжение; посему я весьма желал присутствовать при этом, как я узнал про смерть знатного у них человека. Они положили его в могилу и накрыли ее крышкой, в продолжение десяти дней, пока не кончили кроения и шитья одежды его. Это делается так: бедному человеку делают у них небольшое судно, кладут его туда и сжигают его; у богатого же они собирают его имущество и разделяют его на три части: треть дают семье, на треть кроят ему одежду, и за треть покупают горячий напиток, который они пьют в тот день, когда девушка его убивает себя и сжигается вместе со своим хозяином. Они же преданы вину, пьют его днем и ночью, так что иногда умирает один из них с кружкой в руке. Когда же умирает у них глава, то семья его говорит девушкам и мальчикам: кто из вас умрет с ним? и кто-нибудь из них говорит: я! Когда он так сказал, то это уже обязательно для него, ему никак не позволительно обратиться вспять, и если б он даже желал, это не допускается; большею частью делают это девушки.

Посему, когда умер вышеупомянутый человек, то сказали его девушкам: кто умрет с ним? и одна из них ответила: я! Посему назначили двух девушек, которые бы стерегли ее и были бы с ней; куда бы она ни пошла, иногда они даже моют ей ноги своими руками. Затем они взялись за него, за кройку его одежды и приготовление ему нужного. Девушка же пила каждый день и пела, веселясь и радуясь. Когда же наступил день, назначенный для сожжения его и девушки, я пошел к реке, где стояло его судно, и вот! оно уже было вытащено (на берег), и для него сделали четыре подпоры из дерева речного рукава и другого дерева, а вокруг поставили деревянные изображения, подобные великанам. Судно они потащили на эти дерева (столбы) и начали ходить взад и вперед и говорить слова, мне непонятные, а он (мертвец) еще был в своей могиле, они еще не вынули его. Затем принесли скамью, поставили ее на судно и покрыли ее вышитыми коврами, румским дибаджем и подушками из румского же дибаджа. Затем пришла старая женщина, которую называют ангелом смерти, и выстлала на скамью все вышеупомянутое; она же управляет шитьем и приготовлением его, она также принимает (убивает) девушку, и я видел ее черную (темно-красную), толстую, с лютым видом. После того, как они пришли к могиле его, они сняли землю с дерева, равно как само дерево, вынули мертвеца в покрывале, в коем он умер, и я видел его почерневшим от холода этой страны. Они прежде поставили с ним в могилу горячий напиток, плоды и лютню (или балалайку); теперь же они вынули все это. Он ни в чем, кроме цвета, не переменился. Ему надели шаровары, носки, сапоги, куртку и кафтан из дибаджа с золотыми пуговицами, надели ему на голову калансуву из дибаджа с соболем, понесли его в палатку, которая находилась на судне, посадили его на ковер и подперли его подушками; принесли горячий напиток, плоды и благовонные растения и положили к нему; принесли также хлеб, мясо и лук и бросили пред ним; принесли также собаку, рассекли ее на две части и бросили в судно. Затем принесли все его оружие и положили о-бок ему; затем взяли двух лошадей, гоняли их, пока они не вспотели, затем их разрубили мечами и мясо их бросили в судно; затем привели двух быков, также разрубили их и бросили в судно; затем принесли петуха и курицу, зарезали их и бросили туда же. Девушка же, долженствующая умереть, ходила взад и вперед, заходила в каждую из их палаток, где по одиночке сочетаются с нею, причем каждый говорит ей: „скажи твоему господину, что я сделал это по любви к тебе“.