Светлана Лолаева - Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

Однако при той излишне радикальной позиции, которую теперь занимает «Выбор России» и лично Вы, боюсь, это больше невозможно.

Поэтому я и принял решение об уходе. Наши пути расходятся. Очень надеюсь, что не навсегда.

Анатолий П.

Либералъ, № 175, *сентября 1995 года.

Позиция.

«От фракций Думе только вред».

Бывший выборосс объясняет причины своего прощания с Егорам Гайдаром.

Заявление Анатолия П. о разрыве с фракцией «Выбор России» стало одной из тех предвыборных неожиданностей, которые придают дополнительную интригу думской избирательной кампании. Частично свои мотивы депутат изложил в открытом письме Егору Гайдару, которое публикует газета «Либералъ». Однако у редакции остались вопросы, которые парламентский корреспондент «Либерала» Петр Громадин задал Анатолию П.

— Анатолий, вы ушли из «Выбора России», когда казалось, что для гайдаровцев время расколов прошло. Почему вы так задержались с выходом?

— Действительно, большая часть моих коллег попрощалась с «Выбором России» на рубеже 94–95-го годов. Кто-то стал создавать депутатскую группу «Стабильность», кто-то вошел в группу «Россия», потом некоторые примкнули к создаваемому Виктором Черномырдиным движению «Наш Дом — Россия». Я же оставался во фракции, считая, что за «Выбор России» надо бороться. За большинство из тех, кто там есть сегодня, надо бороться. За Егора Тимуровича Гайдара надо бороться. И ушел я, когда понял, что возможностей для этой борьбы больше не осталось.

— В «Выборе России» считают, что вы испугались того, что не попадете в Думу.

— Хотел бы напомнить своим уважаемым коллегам, что я одномандатник, победил в округе в 1993 году, рассчитываю выиграть выборы и сейчас. Прощаясь с партией, я сам лишаю себя и материальной, и информационной поддержки, на которую, безусловно, мог бы рассчитывать.

С другой стороны, теперь я могу говорить с избирателями откровенно и по делу, не отвлекаясь на разъяснения, отчего Егор Тимурович и Сергей Адамович так полюбили Шамиля Басаева.

— Мне кажется, это не совсем так.

— Избиратели это так видят. И никак иначе. Честно говоря, мне вообще трудно объяснить гражданам, чем мы занимались в Думе целых два года. И речь тут не только о «Выборе России», но и обо всех остальных фракциях.

Только вспомните: что сделала Дума после того, как приступила к работе?

— Поделила должности…

— Ну, это организационный момент. А потом?

— Объявила амнистию.

— Вот именно. Объявила амнистию участникам событий 1991 и 1993 годов. Видите ли, других забот у нас на тот момент не было. Несколько дней подряд коммунисты, жириновцы и другие оппозиционеры сыпали с думской трибуны обвинениями в адрес власти, а либералы им отвечали. Политическое шоу получилось знатное. А результат чудовищный.

Сергей Шахрай, вице-премьер правительства, и возглавляемая им фракция ПРЕС голосовали за то, чтобы люди, у которых руки в крови, вышли на свободу. Мотивация была просто смехотворной — дескать, одновременно мы прекращаем работу комиссии по расследованию событий октября 1993 года. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы комиссия довела свою работу до конца. Ведь это же наша прямая обязанность — разбираться в том, что происходит. Но мы предпочитаем шоу.

В апреле мы долго обсуждали Договор об общественном согласии, который предложила подписать всем участникам политического процесса администрация президента. Идея была совсем неплоха, однако и тут мы устроили большое политическое шоу. Каждая фракция определялась: надо ей подписывать договор или нет.

В октябре 1994 года случился «черный вторник», когда за два дня национальная валюта обесценилась больше чем на треть. Вместо того чтобы разобраться в причинах произошедшего, Дума попыталась объявить вотум недоверия правительству. Имела ли эта затея какой-либо практический смысл? Конечно же не имела. А ведь призывы вынести вотум недоверия правительству звучали регулярно. Так же, как и предложения отправить в отставку того или другого министра или на худой конец вызвать его на ковер. Хорошо еще, что в апреле 1995 года мы приняли поправку в регламент, которая запрещает фракциям по своему желанию инициировать откровенно бесполезную процедуру вотума недоверия правительству. Теперь надо собирать 90 подписей под специальным обращением. Ни одна фракция самостоятельно решить такую проблему не может. А то, боюсь, в предвыборную страду либо коммунисты, либо ДПР непременно устроили бы еще одно представление.

— Был и еще один вотум недоверия летом 1995 года, который окончился успешно для Думы…

— Успехом для Думы стало то, что правительство внесло ответный вотум доверия, и тем самым кризис был исчерпан [343] . Конечно, трагические события в Буденновске [344] вызвали шок у всех нас. Разумеется, эмоционального всплеска было не избежать, однако доводить до голосования за вотум недоверия правительству, да еще в такой момент!

— По-вашему, Дума не имеет права критиковать правительство?

— Безусловно, имеет. И вотум недоверия правильно упомянут в Конституции. Однако для принятия такого решения должны быть серьезнейшие, железобетонные основания, чтобы у общества не возникло и малейших сомнений в обоснованности шага. А атаковать правительство ради извлечения политической выгоды — просто безответственно.

Но на этом политические игры лета 1995 года не кончились.

В августе 1995 года мы посвятили внеочередное заседание палаты обстановке в Югославии [345] . Не нашим проблемам — не бюджету, например, а болтовне на внешнеполитические темы. Это заседание широко осветило телевидение. А потом избиратели меня спрашивают: чем вы там занимаетесь? После таких заседаний у меня нет четкого ответа на этот вопрос.

Апофеозом стала безобразная драка, которую устроил депутат Николай Лысенко, начавший прямо в зале заседаний избивать Глеба Якунина. Стычку поддержал и Владимир Жириновский, поднявший руку на Евгению Тишковскую.

Ведь именно по этой отвратительной потасовке судят избиратели о Думе. Кто такие депутаты? Те, кто горлопанят с утра до вечера да женщин бьют. И виноваты в подобном восприятии парламента именно мы.

Лицом Думы стал депутат от ЛДПР Вячеслав Мары-чев, который то и дело устраивает представления с переодеваниями, выступает с провокационными заявлениями. Фактически он выступает в роли коверного. Но ведь Дума — не цирк! И вина за то, что о депутатах судят по Марычеву, лежит на всех нас.

Всякий раз, когда у Думы есть выбор между серьезной работой и политическим спектаклем, она выбирает второе. И с высоты своего двухлетнего опыта могу сказать, в чем тут дело.

— В чем же?