Артур Самари - Забытое царство Согд

Для молитвы все юноши собрались за шатром и устремили взоры к солнцу, сняв пояс кушти и держа его перед собой на вытянутых руках. Мобед стоял первым и по памяти читал яшты из Авесты, а остальные вторили ему.
После заложники разошлись по шатрам.
Один из юношей спросил у Ардашира:

Такая мысль пришлась всем по душе, потому что никто не хотел думать о худшем. Но неожиданно из соседнего шатра донесся громкий голос Шерзода, сына Кишвара:

На это Ардашир ответил спокойно:

Такие слова больно ранили Шерзода. Он вскочил с места и, обнажив свой кинжал, воскликнул:

Ардашир, держась за рукоятку кинжала, вышел из шатра, где уже собрались их друзья. Но поединок не состоялся, так как сразу вмешались старшие, а дядя Шерзода сказал, что такие вопросы не детям решать. К тому же вскоре раздались окрики охранников: старый араб погрозил им мечом, мол, не забывайте, что вы пленники.
Юноши вернулись в свои шатры. Чтоб не скучать, мобед развернул на коленях книгу в кожаном переплете и принялся читать вслух. То были старинные сказания из жизни древних царей Ирана и Турана – излюбленная тема юношей.
Прошло немало времени, и со стороны степи донеслись радостные крики арабов. И тут мобед умолк, заложники обменялись вопросительными взглядами. Но через мгновение стало ясно, что арабы выиграли бой. Головы юношей поникли. А ведь Самарканд – это главный город края. Выходило, что арабы сильны и будут грабить другие города Согды.
Весь оставшийся день заложники провели в молчании, забыв об обидах.

СТРЕЛА
Утром следующего дня колоны арабских войск двинулись на Самарканд. И когда Саид, сидя в седле, оказался у его стен, то понял: овладеть таким большим городом будет очень не просто. Стены высоки и столь же широки, а на них выстроились в ряд лучники. Ко всему же путь к стенам преграждали две речки. Однако про себя наместник сразу отметил, что такая вода для них не помеха. Русла можно перекрыть мостами из бревен.
Саид дал указание вождям племен окружить город. Пусть согдийцы видят, как много пришло арабов, вот тогда их непокорные сердца устрашатся перед врагом, а дух будет сломлен.
Войско растянулось вдоль всего берега. Наместник вместе с Убейдой медленно двинулся вдоль стен, ища ее слабые места.
Между тем в самом городе укрылось войско самаркандцев и правителя Панча, остальные убыли в свои владения. Так им велел Тархун, потому что такое количество войск для города весьма обременительно, особенно при осаде – их нечем будет кормить.
Диваштич с Гуреком находились на крепостной стене, наблюдая за врагом. Вдруг они увидели главного араба.

Внезапно Диваштича озарила мысль, и глаза его загорелись:

Диваштич окликнул двух лучников и повел их к бойницам. Сквозь квадратные отверстия хорошо просматривалась конница врагов. Правитель Панча указал в кого целиться.

Едва Саид оказался на прицеле стрелков, как они услышали сигнал: «Пускай!» Из натянутых до предела луков со звоном вылетели стрелы. Следом еще.
Не все стрелы долетели до наместника, но те, что долетели, поразили цель. Две угодили в грудь, а третья вонзилась в правый глаз. Саид вскрикнул и схватился за стрелу, причинив себе еще большую боль. Через мгновение голова его поникла в седле. Он стонал. Все растерялись, кроме Убейда, который взял за уздечку коня своего дяди и увел его подальше от стены. Другие воины закрыли наместника телами.
Увидев случившееся, лица Диваштича и Гурека засияли.

*хурджун – двухсторонняя сумка из сукна

Арабские воины сняли наместника с коня и уложили на траву. Кровь из глаза, куда попала стрела, уже перестала идти. Саид стонал от боли. Растерянный Убейда склонился над ним и спросил:

Издавая стоны, Саид посылал на головы согдийцев проклятья:

Вскоре примчался лекарь. Он упал перед больным на колени и стал изучать рану. Будь Саид простым воин о м, лекарь вмиг вырвал бы стрелу, но это наместник. Поэтому первым делом трясущимися руками он достал из кожаной сумки какой-то флакончик с жидкостью и предложил отхлебнуть три глотка. Саид выпил больше, желая скорее избавиться от боли. Ему быстро полегчало, сознание его затуманилось. Теперь нужно было удалить стрелу, но глаз – нежный орган, а гнев наместника всем известен. И произнеся «Бисмиллахир-рахманир-рахим», лекарь схватился за стрелу и резко дернул. От боли Саид стал мотать головой и кричать: