Говард Зинн - Народная история США: с 1492 года до наших дней

Генерал С. Кирни без труда вошел в Новую Мексику, ее столица Санта-Фе была взята без боя. Вот как американский штабной офицер описывал реакцию мексиканского населения на вступление армии США в Санта-Фе:

Наш марш в город… был крайне воинственным, с саблями наголо и разгневанными взглядами. Из-за углов нас разглядывали мужчины с угрюмыми и потупленными взорами, которые смотрели на нас с осторожностью, если не сказать с ужасом. Через зарешеченные окна на нашу колонну всадников взирали черные глаза — некоторые светились от радости, другие были полны слез… Когда подняли американский флаг, а пушка отозвалась с холма торжественным салютом, многие женщины не смогли более сдерживать волнение… и скорбный плач из глубины мрачных строений со всех сторон стал слышен лучше шума копыт наших коней и достиг наших ушей.

Это происходило в августе. В декабре жители города Таоса (Новая Мексика) восстали против американских властей. Как говорилось в отчете, отправленном в Вашингтон,

«в бунте участвовали многие наиболее влиятельные лица северной части этой территории».

Выступление было подавлено, аресты произведены. Но многим восставшим удалось бежать, они стали периодически нападать, убивая американцев, а затем скрывались в горах. Армия США преследовала бунтовщиков, и в конце концов в ходе отчаянного сражения, в котором участвовали 600–700 восставших, 150 человек было убито, а восстание окончательно подавлено.

В Лос-Анджелесе тоже произошел мятеж. В сентябре 1846 г. мексиканцы вынудили американский гарнизон города капитулировать. Соединенным Штатам не удавалось восстановить контроль над Лос-Анджелесом вплоть до января, когда для этого потребовался кровопролитный бой.

Генерал Тейлор форсировал Рио-Гранде, занял Матаморос и начал двигаться по Мексике в южном направлении. Однако на мексиканской территории его волонтеры стали еще более неуправляемыми. Деревни подвергались разграблению мародерами. Летом 1846 г. один из офицеров писал в своем дневнике:

«Мы достигли Бурриты около 5 часов вечера, когда многие из луизианских волонтеров были уже там, представляя собой разнузданный пьяный сброд. Они изгнали местных жителей, захватили их дома и соревновались между собой в зверствах». Множились случаи изнасилований.

Пока солдаты шли вверх по Рио-Гранде на Камарго, жара становилась невыносимой, вода — грязной; на армию обрушились болезни — диарея, дизентерия и другие напасти, что привело к гибели 1 тыс. человек. Поначалу мертвецов хоронили под звуки «Похоронного марша», исполнявшегося военным оркестром. Потом, когда количество умерших стало слишком велико, официальные военные похороны решили не проводить.

Двигаясь на юг, армия достигла Монтеррея [87] Речь идет о столице мексиканского штата Нуэво-Леон Монтеррее, захваченном армией Тейлора после боев 22–24 сентября 1846 г. , — другая битва, в которой люди и кони гибли в агонии, а земля, по словам одного из офицеров, была «скользкой… от пены и крови».

После того как армия Тейлора взяла Монтеррей, генерал докладывал о «некоторых позорных зверствах» со стороны техасских рейнджеров [88] Первоначально подразделения легкой кавалерии, сформированные в Техасе в 20-х годах XIX в. для отражения нападений индейцев. После аннексии Техаса рейнджеры приобрели статус добровольной милиции на федеральной службе. С 70-х годов XIX в. занимаются охраной правопорядка в штате Техас; в реорганизованном виде существуют до сих пор. , и ему пришлось отправить их по домам по истечении срока службы. Но остальные продолжали грабить и убивать мексиканцев. Группа военных из кентуккийского полка ворвалась в дом, хозяином которого был местный житель, и, выбросив на улицу мужа, совершила насилие над женой. Мексиканские партизаны ответили жестокой местью.

По мере продвижения армий Соединенных Штатов участились сражения, возрастали людские потери с обеих сторон, еще больше солдат было ранено, страдало от болезней. В одном бою к северу от Чиуауа, по данным американцев, мексиканцы потеряли 300 человек убитыми и 500 ранеными при минимальных жертвах со стороны войск США:

«Врачи сейчас заняты оказанием помощи раненым мексиканцам, и стоит увидеть ту груду, которая образовалась из ампутированных ног и рук».

Капитан-артиллерист Джон Винтон писал своей матери о морском вояже в Веракрус:

Погода стоит прекрасная, наши войска находятся в добром здравии и приподнятом духе, и все благоприятствует успеху. Я только боюсь, что мексиканцы откажутся встретиться с нами в сражении, — получение всего без боя после столь крупных и дорогостоящих приготовлений… не даст нашим офицерам шансов на подвиги и почести.

При осаде Веракруса Винтон погиб. Обстрел города американцами превратился в беспорядочное уничтожение гражданского населения. Один из снарядов, выпущенных военными моряками, попал в здание почты, другие взрывались по всему городу. Мексиканский наблюдатель писал:

От обстрела пострадал хирургический госпиталь, расположенный в монастыре Санто-Доминго, несколько больных погибли от осколков разрывавшихся там снарядов. Во время операции одного из раненых от взрыва погасли огни, и, когда включили запасной свет, пациента нашли разорванным в клочья, а рядом лежало много убитых и раненых.

За два дня на город упало 1,3 тыс. ядер, после чего гарнизон капитулировал. Репортер новоорлеанской газеты «Делта» сообщал:

«Мексиканцы по-разному оценивают свои жертвы — от 500 до 1000 убитыми и ранеными, однако все согласны в том, что потери среди солдат относительно малы, тогда как среди женщин и детей они крайне велики».

Полковник Хичкок, попавший в город, писал:

«Я никогда не забуду страшного огня наших мортир… их ужасающей точности и смертоносных разрывов, часто посреди частных строений, — это было просто жутко. Я содрогаюсь от мыслей об этом».

Однако полковник, будучи исполненным сознания долга солдатом, подготовил для генерала Скотта «нечто вроде обращения к мексиканскому народу», которое было в десятках тысяч экземпляров отпечатано на английском и испанском языках. В нем говорилось:

«… у нас нет и тени враждебности по отношению к вам — мы относимся к вам со всей корректностью и на самом деле не являемся вашими врагами; мы не грабим вас, не оскорбляем ваших женщин и вашу религию… мы здесь с единственной прозаической целью — в надежде обрести мир».

Так считал солдат Хичкок. А вот что думает историк Дж. Уимс:

Если Хичкок, давно известный как антивоенно настроенный философ, хотел таким образом подпасть под определение, данное Генри Дэвидом Торо («небольшие разборные форты и склады на службе беспринципного властителя»), то стоит помнить, что прежде всего Хичкок был солдатом, и притом хорошим солдатом, что признавали даже его начальники, с которыми он боролся.