Говард Зинн - Народная история США: с 1492 года до наших дней

Почему я раб? Почему одни люди рабы, а другие хозяева? Было ли когда-нибудь иначе? С чего начались такие отношения?

Однако, однажды заинтересовавшись этим вопросом, я не слишком стремился найти правдивый ответ. Дело было не в цвете кожи, а в преступлении, не в Боге, а в человеке, который давал правдивое объяснение существованию рабства; не слишком стремился я и к познанию еще одной важной истины, а именно: то, что может сделать человек, он может и изменить…

Я отчетливо помню, что даже тогда идея о том, что однажды возможно обрести свободу, поразила меня. Эта ободряющая уверенность была несбывшейся мечтой моего человеческого начала — постоянной угрозой рабству, — и никто, даже обладающий всем могуществом рабовладельца, не смог бы ее заглушить или загасить.

Закон о беглых рабах, принятый в 1850 г., был уступкой южным штатам в обмен на вступление в состав США в качестве свободных штатов тех территорий, которые были получены в результате войны с Мексикой (особенно Калифорнии). Закон облегчил для рабовладельцев поимку беглецов или просто захват негров, которые якобы убежали. Чернокожие жители Севера сопротивлялись упомянутому Закону, выступая с обвинениями в адрес президента М. Филлмора, который его подписал, и сенатора Даниэла Уэбстера, поддерживавшего этот документ. Одним из таких людей был Дж. У. Логен, сын чернокожей рабыни и белого хозяина. Он убежал на свободу из дома своего хозяина, поступил в колледж и теперь был священником в городе Сиракьюс (Нью-Йорк). Выступая на городском митинге в 1850 г., он сказал: Пришло время сменить покорный тон на вызывающий и предложить господам Филлмору и Уэбстеру, раз уж они собираются применить такие меры против нас, спустить на нас своих гончих псов… Я получил свою свободу с Небес, и вместе с нею пришло и обязательство защищать мое право на нее… Я не признаю этого закона, не боюсь его и не собираюсь выполнять! Он объявляет вне закона меня, а я объявляю вне закона его… Я не буду жить в рабстве, и если меня силой попытаются снова обратить в раба, то я предприму меры, чтобы встретить этот критический момент, как подобает человеку… Ваше решение сегодня в пользу сопротивления даст выход духу свободы, и оно разобьет партийные шайки, и крик радости разнесется по всему Северу… Сказано на Небесах, что такой благородный и отважный поступок будет свершен однажды где-то, и пусть по милости моего Господа Сиракьюсу будет дана возможность стать этим прославленным местом, откуда раздастся грозный голос, который услышат по всей земле!

На следующий год этому городу представилась такая возможность. Беглый раб по имени Джерри был пойман и привлечен к суду. Толпа, используя ломы и таран, ворвалась в здание суда и, невзирая на вооруженных приставов, освободила этого человека.

Логен превратил свой сиракьюсский дом в крупную «станцию» «Подземной железной дороги». Рассказывают, что он помог 1,5 тыс. рабов перебраться в Канаду. Воспоминания Логена о рабстве попали на глаза его бывшей хозяйке, которая написала беглецу письмо с просьбой либо вернуться, либо прислать ей в качестве компенсации 1 тыс. долл. Ответ Логена был опубликован в аболиционистской газете «Либерейтор»:

Миссис Сара Лог… Вы пишете, что вам сделали предложение по поводу того, чтобы купить меня, и что вы меня продадите, если я не пришлю вам 1 тыс. долл. в качестве компенсации, и на одном дыхании, буквально в том же предложении, вы говорите: «Вы знаете, что мы растили вас так же, как и наших собственных детей». Женщина, разве вы растили своих детей для продажи на рынке? Вы растили их для позорного столба? Вы растили их для того, чтобы их уводили караваном скованных цепями?… Да постыдитесь!

Но вы утверждаете, что я вор, потому что увел старую кобылу.

Не приходило ли вам в голову, что я имею больше прав на эту старую кобылу, как вы ее называете, чем Манассет Лог имеет на меня? И неужели я согрешил больше, когда украл его лошадь, чем согрешил он, когда выкрал меня из колыбели у моей матери?… Не приходило ли вам в голову, что права у людей общие и взаимосвязанные и если вы отнимаете мою жизнь и свободу, то утрачиваете свою собственную свободу и жизнь? Пред Богом и Небесами существует ли закон, который является таковым для одних людей и не является таковым для других?

Если вы сами или кто-либо иной, стремящийся спекулировать моим телом и правами, захочет узнать, как я отношусь к своим правам, то надобно всего лишь приехать сюда и попробовать вновь поработить меня…

Ваш и т. д., Дж. У. Логен

Фредерик Дуглас знал, что стыд за рабство присутствовал не только на Юге, что вся нация выражала свое соучастие. Четвертого июля 1852 г. он выступил с речью, посвященной Дню независимости:

Сограждане! Простите меня и разрешите задать вам вопросы: почему меня пригласили выступить сегодня? что у меня или у тех, кого я представляю, общего с вашей национальной независимостью? распространяются ли на нас великие принципы политической свободы и естественной справедливости, содержащиеся в Декларации независимости? и могу ли я, таким образом, быть приглашен, для того чтобы принести наши скромные дары на национальный алтарь, признать преимущества и выразить искреннюю признательность за блага, дарованные нам вашей независимостью?

Что значит для американского раба ваше Четвертое июля? Я отвечу. Это день, в который более, чем в любой другой день года, перед ним открывается огромная несправедливость и жестокость, жертвой которых он постоянно является. Для него ваши празднования — это притворство; свобода, которой вы похваляетесь, — это нечестивая разнузданность; ваше национальное величие — раздутое тщеславие; звуки вашего ликования пусты и бездуховны; ваше обличение тиранов — бесстыдство, выставленное напоказ; ваши крики о свободе и равенстве — пустое притворство; все ваши молитвы и гимны, проповеди и благодарственные молебны вместе со всей вашей религиозной помпезностью и торжеством являются для него лишь напыщенностью, фальшью, жульничеством, нечестивостью и лицемерием — тоненькой вуалью, прикрывающей преступления, которые лежат позором на нации варваров. Ни один из народов на Земле не виновен в действиях столь шокирующих и кровавых, как народ сегодняшних Соединенных Штатов. Отправляйтесь в любой уголок света, ищите там, где только можете, совершите путешествие по монархиям и деспотиям Старого Света, отправьтесь в Южную Америку, отыщите все случаи проявления жестокости и, когда вы соберете все факты, сопоставьте с тем, что совершает ежедневно эта нация, и вы не сможете не согласиться со мной в том, что по отвратительному варварству и бесстыдному лицемерию Америке нет равных…

Десять лет спустя после восстания Ната Тернера на Юге не было никаких признаков бунтов чернокожих. Но в 1841 г. произошел инцидент, продемонстрировавший живучесть идеи восстания. Рабы, которых перевозили на судне под названием «Креолка», взбунтовались, убили одного из членов экипажа и уплыли в британскую Вест-Индию (где рабство было отменено в 1833 г.). Англия отказалась вернуть невольников (в стране шла активная агитация против рабства в Америке), и это привело к бурному обсуждению в Конгрессе вопроса войны с Великобританией, особенно усердствовал госсекретарь Даниэл Уэбстер. Газета «Колорд пипл пресс», развенчивавшая «хулиганскую позицию» Уэбстера и вспоминавшая о событиях Войны за независимость и англо-американской войны 1812–1814 гг., писала: