Николай Николаев - Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Войска СС являлись естественным каналом передачи нацистского мистицизма будущим поколениям. В 1939 году Борман сделал запись тайного обращения фюрера к офицерам, где Гитлер говорил о планах развития на следующие сто лет, за которые путем тщательного отбора удастся вырастить элиту, правящую миром. «Те, кто не видит в национал-социализме ничего, кроме политического движения, мало что в нем понимают, — сказал он в другой речи. — Это больше, чем религия, это намерение создать человека заново».

Так как внутренняя деятельность этого тайного общества скрывалась от публики, СС считалась таинственной, зловещей и непонятной организацией, что создавало благоприятные условия для ее выживания.

Борман абсолютно соответствовал общей двуличности империи СС, в которой за красивыми речами скрывалась истинная сущность отъявленных головорезов. Тем, что выходило за рамки достоинства и смелости эсэсовцев, вынуждали заниматься обывателей. Существовало 45 тысяч эсэсовских наблюдателей, следивших за порядком на улицах, 65 тысяч агентов, разыскивавших врагов государства, 2 миллиона 800 тысяч полицейских, подчинявшихся командирам СС. 40 тысяч охранников терроризировали заключенных в 20 основных концентрационных лагерях и в 160 лагерях принудительного труда. Войска СС насчитывали до 950 тысяч человек. Еще 100 тысяч информаторов следили за тем, чтобы все немцы демонстрировали свою полную преданность и словом, и делом (конечно, уследить за мыслями было труднее!). Чтобы предотвратить любую утечку информации, ни один эсэсовец не мог обратиться в обычный суд.

У Бормана имелось что противопоставить империи Гиммлера. Он достиг невероятной тайной власти в партии с тех пор, как начал контролировать центральные административные рычаги и казну. Сеньоры и вассалы Третьего рейха были партийными функционерами. Они образовывали пирамиду, в основании которой находилось несколько сотен районных лидеров, а верхушку венчал 41 гауляйтер. Мистическая власть фюрера достигала их только через Бормана и никак иначе. Партийные функционеры повиновались его приказам. Они являлись «винтиками» административной машины, которые он всегда хорошо смазывал.

Более того, он запугал тех высших армейских чинов, которые могли быть ему полезны, а прочих, таких как Геринг, он мог задавить. В его распоряжении находились шпионские сети за рубежом, и чтобы заниматься приготовлениями, от которых он впоследствии должен был выиграть, ему требовалось лишь одобрение фюрера.

В личные планы Бормана входил союз с СС. После поражения Гитлера под Сталинградом, предвещавшего падение нацистской Германии, подразделения СС стали его самой явной опорой. Они знали, что мировое сообщество считает СС сборищем уголовников. Гиммлер, замкнувшийся в мире собственных иллюзий, думал, что ему удастся договориться с союзниками теми методами, которые после стольких лет работы в СС представлялись ему вполне нормальными. Он мог торговаться, прибегать к Шантажу, взывать к чувствам, напоминать о большевизме, пытаться купить свою свободу ценой жизней евреев и наладить отношения с генералом Дуайтом Эйзенхауэром. В этом генерале он, очевидно, усматривал «юнкерский» тип вояки и даже его имя, казалось, звучало на восточно-прусский манер. Прочие, начиная с Кальтенбруннера, знали, какое наказание ожидало их после войны: в соглашении, подписанном Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, главы союзных государств договорились преследовать военных преступников «во всех концах Земли».

Борман имел поддержку у иностранных членов СС. Их насчитывалось 200 тысяч. Местные эсэсовцы могли предоставить временное убежище в своих домах в Австрии, Бельгии и, что было лучше всего — в силу близости к нейтральной Швеции, — в Дании. Однако большинство эсэсовцев боялось разоблачения. И до суда в Нюрнберге они знали, что СС использовались в криминальных целях. В заключении суда значилось «истребление евреев, жестокое обращение и убийства в концентрационных лагерях… принуждение к рабскому труду, плохое содержание и истребление военнопленных». СС ликвидировали 2 500 000 поляков, 520 000 цыган, 473 000 русских заключенных, от 4 до 5 миллионов евреев. Еще 100 тысяч «неизлечимых больных» были убиты в газовых камерах в соответствии с программой «эвтаназии». Более миллиона человек составляли армию преступников, и их расовый фанатизм не изменился в одночасье. Самые увлеченные из них, по мнению Бормана, должны были оказаться самыми преданными.

— Молодежь восьмидесятимиллионного народа умирала на европейских полях сражений, пока вы обогащались, пировали, грабили поместья, мошенничали и угнетали людей. Наши молодые офицеры шли в бой с такой верой и идеалами, подобных которым мир еще не видел. Они умирали сотнями, тысячами. А ради чего? Ради германского Отечества, ради его величия и будущего? Нет! Они умерли за вас, ради вашей роскошной жизни и ради вашей жажды власти.

Говоривший это генерал Вильгельм Бургдорф развалился на скамье перед самым могущественным человеком в нацистской Германии — Мартином Борманом. Была половина пятого утра 28 апреля 1945 года. Дело происходило в бункере, расположенном под зданием рейхсканцелярии в Берлине. Между ними и внешним миром было пять с половиной метров бетона, плюс полтора метра почвы. Когда взрывались бомбы, бункер дрожал, так как взрывная волна достигала его через песчаную прослойку. Оба всю ночь пили.

Даже Адольф Гитлер, спавший в одной из 18 могилоподобных комнат бункера, никогда бы не отваживался так говорить с Борманом.

— Дружище, — сказал Борман после некоторого молчания, — не стоит переходить на личности!

Этот странный разговор описан в книге молодого военного Герхарда Больдта. Он был поражен: Борман никогда не пил, если Гитлер находился рядом. Что касается генерала Бургдорфа, то он покинул касту офицеров-традиционалистов и стал ярым нацистом, прислуживавшим Борману, второму «Я» фюрера.

Двумя днями позже Гитлер был мертв, и Борман рассчитывал на законных основаниях стать фюрером четвертого рейха. У него имелись все необходимые документы. После долгого подъема по административной лестнице он достиг верхушки власти. В то время как прочие, не менее амбициозные нацисты, боролись за престижные должности, Борман занимался сложными и незаметными делами в сердцевине нацистского механизма — в партии — и в должности министра по делам партии нес ответственность за будущее нацизма. И самое главное было надежно засвидетельствовано, что последний германский император именно Бормана оставил наследником престола. Борман мог позволить себе посмеяться над пьяным генералом, Бургдорф в истерике говорил о каком-то высоком идеале. И это тот самый Бургдорф, который дал яд Роммелю по приказу Бормана. Это случилось после провала заговора с целью убийства Гитлера в июле 1944 года. В словаре Бормана идеалы имели несколько иное значение! Пока Гитлер зацикливался на мелочах завоевательной войны и на истреблении низших народов, Борман, несмотря на все старания Геринга, превратился в самого состоятельного человека в стране. Он добился этого во имя движения, сделав первые шаги в 1933 году, когда новая правящая партия вдохновляла немцев идеями обогащения. Началась продажа прав на производство наклеек с надписями «Хайль Гитлер!», новогодних елочек в виде свастик и кусков мыла в виде бюста Гитлера. Заинтересованных в таких делах всегда встречал неулыбчивый Борман, протягивая руку, готовую получить деньги.