Сергей Маслов - Тайны и судьбы мастеров разведки

—Вы многократно развенчивали как мифы всякие пере­суды в СМИ по поводу существования «золота партии» и его исчезновения. Но не бывает же дыма без огня?

—Вы знаете, бывает. Я не понимаю позицию Горбачева. Ну, как ему не стыдно. Он тоже должен был бы сказать, что никакого «золота партии» не было. Все это миф, на­стоящий миф.

Когда КГБ и ЦК партии были ликвидированы, обнару­жились документы, из которых следует, что мы передали братским партиям в течение 10 лет 200 миллионов долла­ров — на содержание аппарата, зарплату, отдых, лечение. Раньше такие вещи были тайной за семью печатями, а теперь вот документы попали в печать. И началась возня. Кому она была выгодна? Из публикаций я знаю, что новой властью были выделены огромные суммы—по некоторым данным, около 220 миллионов долларов, — чтобы найти... 200 миллионов. Выделенные деньги истратили, а «золота партии» не нашли. А его и не было.

США, кстати, всю эту крикливую кампанию не поддер­жали. Потому что им это было невыгодно. Потому что сами они тратят на поддержку нужных им партий и движений в разных странах миллиарды. Американцы просто не за­хотели привлекать к себе лишнего внимания. Я бы очень хотел, чтобы те показания, которые я добровольно дал в тюрьме, были опубликованы. А ведь они должны где-то быть. Я от руки написал тогда почти 30 страниц.

Горбачев знает, что никакого «золота» не было. Думаю: ну, скажи ты об этом. Нет, молчит.

— Владимир Александрович, что вы считаете своим самым большим успехом за время руководства внешней разведкой?

— Когда Андропов был на посту председателя КГБ, нам удалось укрепить разведку и в организационном, и в кадровом отношении, упрочить ее позиции за рубежом. Огромна роль разведки в разоблачении агентуры противни­ка в нашей стране. Ведь за 80-е годы нам удалось вскрыть в нашей стране столько агентуры, сколько не было вскрыто за все годы советской власти. Я считаю это очень большим успехом. Мы обезвредили агентуру противника в ВПК, в Министерстве обороны, в ряде других организаций. И у себя в КГБ, в том числе и в разведке. Думаю, скоро придет пора, когда может быть обеспечена широкая гласность в отношении всего этого.

Топаз просиял в послеполуденном свете. Солнечные лучи запутались в его густой бороде. Засверкали стекла очков, А, главное, он просиял в улыбке: после почти четы­рехчасового интервью можно было расслабиться. Подыто­жил разговор он за столиком на лужайке возле винного погребка: «Таких интервью я еще не давал никогда».

Топаз — столь звучных прозвищ мужчинам не дают даже в поэзии. Но дают в разведке. Чаще всего псевдонимы в спецслужбах не несут какой-либо смысловой нагрузки или эмоциональной окраски. Но в данном случае Топаз можно посчитать и характеристикой, и оценкой.

Впрочем, Райнер Рупп—так в действительности зовут моего собеседника — слышал о себе и другие отзывы. В обвинительном заключении по его делу и в приговоре немецкого суда фигурирует вывод группы западных воен­ных экспертов: в случае кризиса его (Руппа) деятельность могла бы иметь решающее значение для исхода войны.

Разумеется, для войны между Западом и Востоком, между НАТО и Организацией Варшавского договора.

У НАТО не было тайн от Руппа, высокопоставленного и всеми востребованного чиновника в брюссельской штаб-квартире альянса и одновременно одного из ценнейших агентов Главного управления разведки ГДР. Самый вы­сокий уровень секретности натовцы обозначают грифом «cosmic top secret». «Космик» — в данном случае нечто запредельное, заоблачное — вот именно, космическое. А Топазу достаточно было лишь руку протянуть. Благо­даря Руппу у НАТО не было тайн не только от ГДР, но и от Советского Союза. Самые ценные документы, добытые Топазом, генерал Гроссман (преемник легендарного Мар­куса Вольфа на посту руководителя восточногерманской разведки) лично возил в Москву в обход представительства КГБ в берлинском Карлсхорсте. Рупп в нашем разговоре прокомментировал это одной фразой: «Для матушки-России я действительно сделал немало».

Поиски Топаза в недрах штаб-квартиры НАТО продол­жались несколько лет и на процессе были названы самой крупномасштабной розыскной акцией германских спец­служб за всю их послевоенную историю. И не только гер­манских. Подразделение собственной безопасности штаб-квартиры альянса во главе с сотрудником ФБР сбилось с ног. Дело доходило до смешного: фэбээровец в случае, если подчиненных со знанием немецкого языка не оказывалось под рукой, нес бумаги БНД об очередных «успехах» в по­иске Топаза своему знакомому... Руппу. Помимо прочего, в руки Райнера попадали списки всех подозреваемых лиц. Просто потому, что секретаршей у фэбээровца была жена Топаза — англичанка, которой в Восточном Берлине дали псевдоним Бирюза. Зная каждый шаг противника, Топаз понимал, что кольцо вокруг него сжимается. И ничего не предпринимал за исключением уничтожения всех улик. Почему? Об этом он расскажет сам. Добавлю только, что на задержание Топаза (который никуда не собирался бежать) в родительском доме в Саарбурге были брошены 70 аген­тов немецких спецслужб. (С большого перепуга, что ли?) Случилось это в 1993 году. Холодная война против Райнера Рутша продолжалась.

Рупгі, безусловно, одна из самых драматичных фигур в истории разведки вообще. Он десятилетиями служил стране, которой в один прекрасный день просто не стало. У любого другого разведчика в критической ситуации оста­ется в принципе возможность вывода. Любой раскрытый и оказавшийся в тюрьме разведчик живет надеждой, что свои выручат, обменяют. Но выводить и менять было уже некому...

Бежать в Россию? В ельцинскую Россию, которая по­стыдным образом сдала смертельно больного Хонеккера, представив все дело так, будто старик чуть ли не пышет здоровьем? Бежать в Россию, где козыревский МИД со­вершил бессовестный предательский акт в отношении Маркуса Вольфа?

В далекое уже, к счастью, время, у нас в СМИ многие дремучие головы предпочитали клеймить преступления «пггази», на каждом шагу путая преследования инакомыс­лящих и внешнюю разведку ЩР. Потому-то мы по сей день практически ничего не знаем о Топазе, которого западная пресса назвала «последним топ-агентом». Последний—не последний... Этого не могут знать даже все разведки мира, вместе взятые. Но вот одним из первых в среде разведчиков, которые и «для матушки-России сделали немало», Руппа можно назвать точно.

Осенью 2001 года на первом канале немецкого теле­видения АРД должна была состояться премьера докумен­тального фильма о Топазе. Насколько было известно автору этой публикации, о Руппе в отснятых кадрах должны были говорить экс-шеф КГБ В. Крючков, бывший руководитель советской разведки (ПГУ КГБ) Л . Шебаршин, бывший координатор германских спецслужб Шмидбауэр... Мне же представилась возможность поговорить с самим Топазом. И в этом мы опередили не только все российские издания, но и китов немецкого газетно-журнального бизнеса, круп­нейшие из которых никак не могли к Руппу подобраться.