Александр Елисеев - Как обуздать олигархов

Проблематика защиты рабочих интересов более детально разрабатывалась на некоторых объединенных съездах монархических движений.

Например, Четвертый Всероссийский съезд Объединенного русского народа (1908 год) высказался за всемерное развитие помощи рабочим, потерявшим трудоспособность вследствие вредных условий труда. Делегаты призвали создать эффективную систему правительственного наблюдения за справедливой оценкой рабочего труда «сообразно с временем, характером работы, развитием рабочего… местными и временными условиями». Кроме того, они предложили создать особый рабочий съезд «для обсуждения исключительно экономических условий жизни и труда…».

Московский Съезд русских людей (1910 год) поддерживал требования страхования рабочих от увечий, преждевременного истощения и смерти. Для этих целей делегаты предложили создать особый страховой фонд, состоящий из средств государства, работодателей и рабочих. Его участники потребовали жестко контролировать устройство фабрично-заводских и жилищных (для рабочих) зданий. Под строгий контроль предполагалось взять и магазины на производстве.

Участники съезда считали, что при каждом промышленном предприятии следует создать общеобразовательную и специально-профессиональную школу. На фабриках и заводах нужно организовать широкое распространение общеобразовательных и технических курсов, библиотек, специальной литературы. Кроме того, на производстве «должны быть приняты все меры к искоренению не только жестокого, но и грубого обращения с детьми».

Это, впрочем, только социал-реформистские требования. Между тем, для полноты картины нужно рассмотреть патриархальные положения «рабочей платформы» съезда.

Московский Съезд русских людей выступил за установление церковной опеки над рабочими. Он призвал развивать религиозное обучение в фабрично-заводских школах, создавать особые приходы для рабочего населения и активнее бороться с просоциалистическими сектами (имеющими влияние на пролетариат). Кроме того, предлагалось обеспечить рабочих церковной литературой. Делегаты съезда в своем коллективном постановлении отмечали: «…Христианское государство не может ни на одну минуту забывать о том, что человек живет не для стяжания одного лишь материального прибытка… но что он должен жить жизнью духа…» Они особенно возмущались желанием некоторых «прагматиков»-предпринимателей уменьшить количество праздников за счет увеличения количества рабочего времени. «…Не пришлось бы, — предостерегали участники съезда, — увеличивать и быстроту приближения человека к положению машины и рабочего животного».

Подобные вопросы поднимались и до того, как монархическое движение сформировалось. В 1902 году консерватор В. Успенский в журнале «Гражданин» обращал внимание на «ненормальные условия фабричной жизни, при которых рабочему люду приходится, вопреки зову Церкви, входя в сделку с совестью… променивать Церковь на фабрику и в погоне за куском хлеба проводить в стенах последней те дни, что должны принадлежать… всецело душе». Он считал ненормальным предоставление рабочим всего лишь двух дней для подготовки к Таинству Причастия (перед Пасхой). «Натура… рабочих, — уверял Успенский, — всем существом тяготит к Церкви…» Необходимо лишь дать им материальную возможность осуществить полноту духовной реализации.

Даже «пролиберальный» Всероссийский национальный союз разделял религиозно-патриархальный подход к «самому прогрессивному» классу. Касаясь его социального положения, московские идеологи организации определяли: «…Праздничный отдых должен свято соблюдаться».

Консерваторы почти дошли до идеи создания православного рабочего движения. Им оставался еще один шаг до того, чтобы придать религиозную мотивацию прорыву в индустриальное общество. Индустриализация могла бы проходить в условиях религиозного подъема и восприниматься как некая сакральная обязанность укреплять Православную Империю. К слову, о такой возможности очень ярко написал Дмитрий Галковский: «Высшая форма русского труда — труд религиозный, монашеский. Это единственный вид „второстепенного“, но вполне сообразного труда, именно труда-послушания… Историки недоумевают. Русский рабочий в начале века зарабатывал примерно столько же, сколько и западноевропейский (например: донецкий шахтер в 1904 г. в день 3,6 франка, бельгийский — 3,9). Откуда же беспорядки, злоба? Ведь не в одной же провокации все дело. Да русские на заводах могли бы вообще бесплатно работать, если бы индустриализацию проводили люди, знающие Россию. Как пошли бы на конвейер с иконами да хоругвями, с песнями…. И ничего странного, в Японии, по другим причинам, в ином качестве, но сходно поступили… Да и в России, только уже вывернутой, советской, как опошление…».

Но эта возможность была упущена — опять-таки все испортил сверхконсерватизм.

Весьма любопытными были национал-консервативные проекты «оземеливания» российского пролетариата. Так, участники Московского съезда русских людей решили: «Государство первейшей своей заботой должно поставить предотвращение возможности превращения всего русского рабочего класса в безземельный пролетариат». Делегаты высказали обеспокоенность стремительным ростом числа рабочих, не имеющих своего земельного участка, и настаивали на оземеливании индустриальных рабочих.

Союз «Белое знамя» ставил благосостояние рабочих в зависимость от благосостояния деревни. Его идеологи утверждали, что богатая и сытая деревня «перестанет высылать на фабричный рынок массу конкурентов» и это поднимет заработную плату естественным путем, а кроме того, сократит продолжительность рабочего времени.

Но и здесь не было какой-то «искры», способной увлечь широкие массы. К тому же все требования защитить интересы рабочих зачастую сопровождались весьма существенными оговорками. К примеру, Царско-народное русское общество решительно отвергло возможность введения восьмичасового рабочего дня. Составители его программы определяли необходимую продолжительность рабочего времени наличным ростом производительности труда. Ссылаясь на страны Западной Европы (конкретно — Францию, где средняя продолжительность рабочего времени составляла тогда 11–12 часов), они рассматривали большое количество трудовых часов как необходимость чисто экономического порядка. Идеологи общества считали, что их уменьшение неизбежно вызовет снижение производительности труда и, соответственно, приведет к вздорожанию продуктов фабрично-заводского производства. «Это будет налог в пользу фабрично-заводских рабочих, — предостерегали они, — и взиматься этот налог будет со всех классов населения, в том числе и с крестьянина, который не справляется о числе часов в рабочем дне, а работает по 20 часов в сутки…»