Евгений Анисимов - Толпа героев XVIII века

И верно! Не прошло и двух месяцев, как на свете уже не было Петра II, а семейство Долгоруких уже ехало в Сибирь, по той самой дороге, по которой они отправили Меншикова. Дело в том, что в день Водосвятия, 6 января, юный царь – полковник Преображенского полка – прошел торжественным маршем во главе гвардии от Красных ворот до Кремля, долго простоял на литургии у ритуальной проруби на Москве-реке на ветру и сильно простудился. Это стало ясно уже в тот же день вечером. Жена английского дипломата леди Рондо писала своей приятельнице, что государь пробыл на морозе четыре часа и сразу по возвращении в Лефортовский дворец «пожаловался на головную боль. Сначала причиной сочли воздействие холода, но после нескольких повторных жалоб призвали его доктора, который сказал, что император должен лечь в постель, так как он очень болен. Потом все разошлись», полагая, что речь идет об обыкновенной простуде. Однако вскоре к простуде прибавилась оспа, нередко посещавшая дома наших предков. Как писал испанский посланник де Лириа, через три дня у императора «выступила оспа в большом обилии». Окружение Петра II было встревожено, но тоже не очень сильно.

Оспа была обычной, широко распространенной болезнью того времени во всем мире. Ею болели десятки миллионов людей, и, как выяснили современные ученые, нашествия оспы избежали только туземцы Каймановых, Соломоновых островов и острова Фиджи. «Оспа и любовь минуют лишь немногих!» – говорили тогда в Европе. На оспу обращали не больше внимания, чем мы на грипп, шутливо называя Оспой Африкановной, намекая на ее происхождение с Черного континента. Чтобы успешно справиться с оспой, нужно было знать всего несколько простых правил: в комнате больного «в присутствии» «Оспицы-матушки» (второе ее имя в России) не ругаться матом, не сердить ее, часто повторять «Прости нас, грешных! Прости, Африкановна, чем я перед тобой согрубил, чем провинился!». Полезным было также трижды поцеловаться с больным. А после этого следовало подождать, как будет вести себя Африкановна, в какую сторону повернет болезнь, ибо у нее были две формы: легкая и тяжелая, почти всегда смертельная. Обычно большая часть больных переживала легкую форму оспы, и только каждый десятый мог отправиться к праотцам раньше времени. Однако даже при легкой форме выздоровевший человек становился рябым от оспинных язвин, которые высыпали на лице больного, затем прорывались и оставляли после себя глубокие воронки. Как зло говорили в деревне, на лице перенесших оспу «черти ночью горох молотили». Впрочем, юный император – не красна девица, и оспины для него были бы не страшны….

Болезнь императора протекала вроде бы нормально: испанский посланник писал, что «до ночи 28 числа (по российскому календарю – 17 января. – Е.А. ) все показывало, что она будет иметь хороший исход, но в этот день оспа начала подсыхать и на больного напала такая жестокая лихорадка, что стали опасаться за его жизнь». С этого дня состояние больного резко ухудшилось – Африкановна не смилостивилась! Петр некоторое время пролежал в забытьи и умер, не приходя в сознание. Как сообщал в Дрезден саксонский посланник Лефорт, последние слова умирающего императора были зловещи: «Запрягайте сани, хочу к сестре!» Царевна Наталья Алексеевна уже полтора года лежала в склепе Архангельского собора московского Кремля – родовой усыпальницы Романовых…

Так ночь на 19 января 1730 года стала одной из тех страшных ночей России, когда страна в очередной раз оказалась без своего верховного повелителя. Умер не просто император, самодержец, четырнадцатилетний рослый юноша. Умер ПОСЛЕДНИЙ прямой мужской потомок династии Романовых по прямой линии, продолжатель рода основателя династии, прапрадеда Михаила Романова, прадеда царя Алексея Михайловича, деда Петра Великого и, наконец, отца, несчастного царевича Алексея Петровича, погибшего от рук палачей. Кто же унаследует трон? – думали сановники, собравшиеся у постели агонизировавшего царя. Ведь Петр II умирал бездетным, он не оставил завещания! Страшная тень гражданской войны, смуты, казалось, повисла над Россией. Ведь такое уже бывало в истории России и почти всегда влекло за собой тяжкие последствия…. Как ни суетились Долгорукие, как ни старались сохранить власть – все пошло прахом, на Россию надвигалось страшное испытание – междуцарствие…

Что бы было с Россией, нашей историей, если бы 15-летний царь поправился – ведь оспой болел тогда каждый второй – и сел бы вновь на коня. Его современник Людовик XV правил 60 лет! Вот и Петр II мог царствовать до конца восемнадцатого века. Ясно, что Долгорукие не отпустили бы его в Петербург, столицей окончательно стала бы Москва. Конечно, Петербург бы не исчез в болотах, а стал бы провинциальным приморским городом, вроде Таганрога, и никогда не наступила – эпоха «блистательного Петербурга». А что царь? Желчный, недобрый характер Петра, отсутствие у него образования и воспитания сделали бы свое дело. Как справедливо писал историк Соловьев, в кутежах и охотах «император дичал, горизонт его суживался». Взрослел еще один тиран…

Поднимаясь по шатким сходням на борт арестантского судна, которое увозило ее вместе с семьей в сибирскую ссылку, княгиня Наталия Долгорукая обронила в воду бесценную жемчужину («перло жемчужное»). «Да мне уже и не жаль было, не до нево – жизнь тратитца», – писала она потом. Задолго до этого рокового дня лета 1730 года княгиня Наталия поняла, что жертвовать собой ради ближнего, сострадать ему есть счастье и утешение, а богатства, престиж и прочее – мелочи…

Как же все это началось? Осень 1729 года. На престоле – юный император Петр II. К пятнадцатилетней графине Наталии Борисовне Шереметевой, дочери покойного фельдмаршала Петровской эпохи Бориса Петровича, посватался майор гвардии, двадцатиоднолетний князь Иван Алексеевич Долгорукий. Ну и что ж! Как говорится, Бог в помощь – один древний род желает породниться с другим славным русским родом. Обычное дело. Но сторонние наблюдатели отметили, что как-то уж совсем неожиданно князь Иван, фаворит Петра II, воспылал любовью к самой богатой невесте России, предложил ей руку и сердце и стал спешить со свадьбой, явно стремясь приурочить обручение и свадьбу с Наталией к намеченному на начало 1730 года бракосочетанию Петра II и Екатерины Долгорукой, сестры Ивана. Эти два брака были продуманной интригой клана Долгоруких, резко усилившихся в царствование юного Петра II благодаря сердечной дружбе, которая связывала князя Ивана и императора. Семейство Долгоруких (и в первую очередь князь Алексей – отец Ивана) хотели разом и с династией Романовых породниться, и богатейшее приданое Шереметевых получить. Кроме того, брак с Шереметевой упрочил бы положение Ивана Долгорукого, имевшего в обществе скверную репутацию бездельника, насильника и развратника.

Читать дальше