Израиль Быховский - Петровские корабелы

Направленный в Воронеж, Анисим Моляров стал участвовать в постройке кораблей, помогая таким видным мастерам, как Осип Най, Ричард Козенц и Иван Федотов. Работа под их руководством способствовала тому, что Моляров стал опытным и грамотным корабельным мастером. Одновременно с участием в постройке кораблей в Воронеже на Молярова было возложено заведование всем „багорным и шурупным делом" в местном адмиралтействе. Под багорным делом подразумевали дноуглубительные работы, которые выполняли „баграми", то есть системой буксируемых грабель, разрыхлявших донный грунт, который уносило затем течение реки. Шурупным же делом называли искусство оборудования доков, шлюзов и батопортов.

Благодаря разносторонним познаниям Анисима Молярова его все чаще стали привлекать к „разным художествам". Постепенно он отходит от кораблестроительных работ. Моляров принимал участие в оборудовании верфи в Таганроге, разрабатывал проекты создания сухих доков и батопортов к ним в Троицком, Таврове и Осереде. Он же руководил дноуглубительными работами на реке Воронеж, а также в Таганрогском порту, строил шлюзы, оборудовал водяные лесопилки и выполнял многие другие технические задания.

Начиная с 1712 г. велением Петра Анисим Моляров был назначен „мастером разных художеств" Санкт-Петербургского Адмиралтейства. Такая должность соответствовала, по современным понятиям, должности портового инженер-механика. К нему прикрепили в качестве учеников для обучения „разным его художествам" нескольких солдат и придали постоянную рабочую команду. С этого времени Моляров стал заниматься исключительно проектированием, строительством и оборудованием различных портовых сооружений, В 1720 г. он построил по своему проекту особый эллинг с каменными воротами внутри Адмиралтейского канала возле Исаакиевской церкви в Санкт-Петербурге. Это сооружение предназначалось специально „для вытаскивания на берег корабля „Рига" и фрегата „Веккер". Затем Моляров оборудовал „на голландский манер" водоотливную машину с ветровым двигателем для откачки воды из Кронштадтского канала. Ему же довелось строить в Кронштадтском порту подъемные краны, разрабатывать проекты и по ним строить различные насосы и машины.

Как мастер пушечных дел Анисим Моляров изготовил по проекту Андрея Нартова несколько 44-пушечных мортирных „огненных батареек", которые представляли собой некий отдаленный прообраз современного автоматического оружия.

В 1725 г. еще при жизни Петра Анисим Якимович Моляров внезапно скончался в результате приступа грудной жабы, не дожив до 50 лет. Похоронен он в Санкт-Петербурге на Охтинском кладбище.

Петр высоко ценил редкий талант и разносторонние знания Анисима Молярова – одного из первых выдающихся русских инженер-механиков. В знак особого внимания к его памяти и заслугам царь приказал его сына Андрея отдать механику Туволкову или Луневскому „для обучения художествам его отца и давать ему и матери по 200 рублей в год на пропитание". Другого сына Молярова Петр отправил на учение в Англию, приказав выплачивать ему на расходы по 300 рублей в год.

Рассказ о „птенцах гнезда Петрова" был бы далеко не полным, если не упомянуть о некоторых других ближайших соратниках Петра, ставших парусными, мачтовыми и блоковыми мастерами.

Парусные мастера, или зейль-макеры, Иван Кочет и Фаддей Попов, блоковый мастер Тихон Лукин и мачтовый мастер Степан Васильев, как и большинство других соратников Петра, были сверстниками царя и выходцами из семей придворных конюхов, побывавшими в рядах „потешных". Все они начиная с 1691 г. стали бомбардирами Преображенского полка и участвовали в постройке судов для „потешной" Переяславской флотилии. В качестве волонтеров эти люди сопровождали Петра во время его поездки за границу в составе Великого посольства. Учитывая наклонности и способности каждого, в Амстердаме Ивана Кочета и Фаддея Попова отдали в обучение парусному делу, Тихона Лукина – блоковому, а Степана Васильева с Александром Кикиньш – мачтовому.

Парусное дело в эпоху парусного флота было одной из важнейших кораблестроительных специальностей. От конструкции и размеров парусного движителя зависели ходкость, поворотливость и другие мореходные качества кораблей и иных судов. Специалист парусного дела – зейль-макер должен был обладать серьезными познаниями в области теории и практики корабельной архитектуры и быть хорошим моряком. Эффективность парусного вооружения во многом зависела от соответствия его конструкции и размерениям корпуса судна.

Иван Кочет и Фаддей Попов обучались теории и практике парусного дела, а также корабельной архитектуре в Голландии и Венеции. По возвращении в Россию оба первое время работали в Воронеже под руководством голландских и венецианских зейль-макеров в качестве подмастерьев. Вскоре Петр, убедившийся в солидных познаниях своих соратников, произвел их в первых отечественных зейль-макеров.

Ивана Кочета царь сначала поставил во главе всего парусного дела на Олонецкой верфи в Лодейном поле, а затем и Санкт-Петербургского Адмиралтейства. Под конец жизни Кочет возглавлял парусное дело в масштабе всей страны. Фадей Попов обычно помогал Кочету выполнять его обязанности. Иногда Петр использовал его для выполнения особых заданий и поручений. Он ведал ремонтом парусного хозяйства, а также переделкой старых парусов на новые для более мелких судов. Не раз Фаддей Попов выступал в роли кораблестроителя и строил на верфях Луги и Ижоры галеры и другие малые суда.

Безусловно, Иван Кочет был одаренным специалистом в области парусного дела, он отлично представлял тонкости взаимодействия корпуса судна с его парусами и рулем. Сам он был смелым и опытным моряком, познавшим силу и возможности ветра в плаваниях по Балтийскому морю. Он оказал существенную помощь Петру и Скляеву, когда они создавали различные типы „новоманерных русских бригантин", получивших широкую известность как скампавеи или полугалеры. Именно по его идее в русском галерном флоте наряду с прямым и косым парусным вооружением стали применять комбинации из тех и других парусов, которые оказались особенно эффективными в условиях шхер Финского залива. Как зейль-макер Иван Кочет разрабатывал конструкцию парусного вооружения для всех „государевых" кораблей, которые закладывал Петр на Олонецкой верфи и в Санкт-Петербургском Адмиралтействе.

Быстроходные суда Балтийского флота – шнявы „Мункер", „Лизет", „Наталья" и другие, получившие широкую известность и признание за отличные мореходные качества даже за рубежом, в значительной степени обязаны этим своему парусному вооружению, отлично созданному для них по чертежам Ивана Кочета.