Юрий Емельянов - Рождение и гибель цивилизаций

Периодические неурожаи могли оставлять людей без тех разнообразных овощей, фруктов, трав, к которым они привыкли с глубокой древности.

В то же время постоянный сбор урожаев с одних и тех же деревьев, кустарников и растений мог невольно развить в людях первые навыки и наблюдения, необходимые садоводам и растениеводам. В дальнейшем собиратели могли обратить внимание на последовательность превращения семян в плодоносные травы, растения и деревья. Одним из наиболее эффективных и доступных в ту пору способов производств растительной пищи было развитие зерноводческого земледелия. Во-первых, зерно можно было долго хранить. Во-вторых, из одного вырастал злак с несколькими зернами. В условиях теплого климата 2–3 урожая в год превращали десятки зерен в тысячи, а тысячи зерен — в миллионы. Высокая продуктивность этого процесса привела к тому, что земледелие стало занятием, которое в наибольшей степени способствовало процветанию человеческих общин и развитию цивилизованных государств.

Новые виды деятельности человека позволили ему существенно ослабить зависимость от циклических перемен в природных условиях. Они освобождали человека и от необходимости быть вечно привязанным к стадам и стаям зверей, мигрировавшим по всему свету, и позволяли ему изменить природу их среды обитания. С помощью скотоводства и земледелия люди приобрели орудия, в наибольшей степени отвечавшие их представлениям о волшебных преобразователях. В. Г. Чайлдс имел все основания назвать эти перемены «великой революцией» в жизни человечества: «благодаря наличию домашних животных и культивированию злаков люди стали хозяевами своего продовольственного снабжения».

Где лучше всего можно было заниматься скотоводством? Скорее всего, в степях. Где лучше всего стоило заниматься земледелием? Вероятно, в долинах полноводных рек. Но почему же тогда переход к земледелию и скотоводству зачастую осуществлялся ни там и ни тут, а вдоль сухопутных дорог, по которым следовали мигрировавшие звери?

Вспомним, что эти маршруты проходили там, где располагались входы в междуречья. Мы уже установили, что участки суши, по которым звери входили в речные полуострова, выходили из них или совершали продолжительные переходы из одного междуречья в другое, представляли собой чрезвычайно удобные места для охоты. При этом чем больше были территории, откуда шли животные, тем удачнее складывалась охота для первобытных людей.

Участки суши, по которым звери переходили из одного междуречья в другое, и двуречья, сужавшиеся по мере приближения к морю, могли часто избираться первобытными людьми в качестве мест обитания. Не случайно Гумилев заметил, что человеческие этносы рождались на стыке ландшафтов (что не помешало ему верить во внеземной источник пассионарности, порождавшей этносы).

При этом охотники, жившие в таких местах, оказывались более обеспеченными мясными продуктами, чем те, кто обитал вдали от путей перемещения животных. Тропы зверей стали для охотников своеобразными «энергопроводами», по которым текли мощные биоэнергетические потоки, а расположенные возле них междуречья были «аккумуляторами» биоэнергии. К тому же биоэнергия, заключенная в мясе животных, доставалась обитателям этих мест легче, чем охотникам на широких равнинах. Это привязывало охотников к источникам питания, которые обеспечивали их избытком жизненной энергии. (Говоря о «биоэнергии», автор имеет в виду не еще слабоизученные явления биологического электричества и подобные феномены, а энергию, содержащуюся в биологических организмах и получаемую людьми в процессе усвоения питательного вещества этих организмов.)

Вероятно, это обстоятельство имело одно из решающих значений для развития людей, живших и охотившихся вблизи трансконтинентальных магистралей. Как утверждал Э. Хантингтон, детально Исследовавший роль питания во всестороннем развитии людей, «избыточная энергия, превышающая ту, что необходима для того, чтобы обеспечить человеку выживание, это тот фактор, который рождает изобретателей и мыслителей…Энергичные люди предпочитают работать, а не сидеть без дела. Воля к труду сверх обычных норм особенно необходима в периоды кризисов, такие как война, наводнение и другие бедствия. Это один из факторов, подвигающих людей к изобретениям, исследованию новых земель, осуществлению преобразований, созданию произведений искусства, литературы и музыки». Получая полноценное питание, люди, жившие в местах обильной охоты, не только развивались здоровыми физически и психически, но и обретали потенциал, необходимый для принципиально новых открытий и преобразований своей жизни. Биоэнергопроводы, планеты становились жизненно важными артериями ноосферы.

Однако если люди не следовали за мигрировавшими стадами, а оставались на месте, то они сталкивались с периодическими перебоями в подаче биоэнергии. Во время спада природного цикла, когда снабжение основным продовольственным продуктом уменьшалось, люди, привыкшие к полноценному питанию, воспринимали такие перемены особенно болезненно. В этом случае весьма вероятно, что они старались мобилизовать свои немалые физические и интеллектуальные резервы в поисках выхода из отчаянного положения. Таким образом, можно предположить, что пульсирующий ритм биоэнергии, которая передавалась по трансконтинентальным путям, способствовал активизации ноосферы.

Пульсировавшая биогенная миграция атомов заставляла активнее биться пульс ноосферы. Те, кто овладевали главными сухопутными магистралями животных, превращались в активную часть ноосферы.

Переход к новому образу жизни и новой производственной, деятельности занял целые тысячелетия. Очевидно, что на первых порах земледелие и скотоводство играли вспомогательную роль и жизни людей. Даже после того, как они стали главным источником получения продовольствия, люди долго не отказывались от своих традиционных занятий, по-прежнему приносивших им заметную долю пропитания. В ту пору, когда монголы давно превратились в народ скотоводов, они постоянно занимались охотой, воины Чингисхана делали перерывы в своих завоевательных походах, чтобы посвятить часть года своему традиционному охотничьему промыслу.

Помимо привычек древних людей к традиционным занятиям они оказывались привязанными и к местам жительства, особенно по мере того, как осваивали их, превращая в пашни и пастбища. Кроме того, другие земли, которые были удобнее для земледелия и скотоводства, были скорее всего заняты иными племенами, а для их захвата требовались немалые усилия. По этой причине первые скотоводы и земледельцы для создания пашен и. пастбищ довольствовались теми землями, которые находились вблизи мест обильной охоты. Именно поэтому первые очаги оседлой жизни возникали обычно в малоудобных местах (в верховьях рек, возле горных ручьев, на гористых возвышенностях или в заполоненных устьях рек), где требовалось искусственное орошение, или осушение почвы, или проведение иных тяжелых работ по окультуриванию территории.