Юрий Емельянов - Рождение и гибель цивилизаций

Там же, где в Европе стало развиваться землепашество, климат не позволял собирать столь богатые урожаи, как в Египте или Месопотамии, что сделало там труд скотоводов менее прибыльным. В Европе же наблюдалась противоположная картона: на определенном этапе скотоводство стало вытеснять земледелие как основное занятое людей. Как утверждается в «ВИ», примерно в III тысячелетии до н. э. по мере продвижения в Европу «племен катакомбных погребений» активизировался «процесс развития скотоводства, племена становились более подвижными; земледелие в их жизни играло меньшую роль. Потребности кочевого скотоводства вызывали переселения на больших пространствах… Скот был здесь первой формой богатства, позволившей накапливать значительные излишки». Это перемены повернули процесс перехода к земледелию и оседлости вспять, и кочевое скотоводство стало основным занятием многих европейских племен. Земледелие стало распространяться в Европе лишь по мере его развития в средиземноморских странах в конце I тысячелетия до н. э. (о чем пойдет речь позже).

Данные современной археологии не позволяют пока подтвердить (или опровергнуть) гипотезы о существовании древнейшей цивилизации на берегах Северного Ледовитого океана, но зато бесспорно доказывают, что на всем Протяжении северного пути и вблизи от него, начиная с III тысячелетия до н. э., складывались очаги скотоводства и земледелия. Это означает, что северный «биоэнергопровод» стал одновременно осью развития ноосферы в Северной Евразии. Интеллектуальный и духовный потенциал древних охотников находил на северном пути дополнительные источники энергии и возможности для созидания.

Может быть, археологи еще откроют те исчезнувшие очаги культуры Северной Евразии, которые приходили в упадок по мере того, как земледелие уступило скотоводству, и мы обнаружим зримые свидетельства древних развитых цивилизаций на берегах Байкала, в верховьях Иртыша, Оби и Енисея, в Минусинской котловине и на Алтае, в Уральских горах и на Валдае. Возможно, следы неизвестных культур будут открыты в Карпатах, Татрах, Альпах и Пиринеях.

Но вне зависимости от будущих находок, очевидно, что на всем протяжении северного пути пульсировала мощная энергия человеческого разума. При благоприятных условиях она могла привести к созданию сооружений не менее сложных, чем ирригационные системы Древнего Египта и Шумера, не менее величественных, чем пирамиды и зиккураты. Эта энергия могла найти выражение в эпических поэмах и утонченных художественных произведениях. Долгое время эта энергия оставалась не полностью востребованной, но она ждала своего часа, чтобы выйти на поверхность в тысячах изобретений и открытий, творений искусства и конструкторской мысли.

(См. карту «Африканские государства до начала колониальных захватов».)

Народы Европы и Северной Евразии не были единственными, отставшими в своем развитии от стран центральной магистрали. Задержался переход к земледелию и в Африке за пределами долины Нила. Если избыток холода задержал развитие севера, то избыток тепла задержал развитие юга. Эта задержка была вызвана не тем, что люди не могут выжить под экваториальным солнцем, и даже не только многочисленными болезнями, вызываемыми всевозможными видами агрессивных биоорганизмов. Ко всему прочему сопротивляемость человеческого организма, столь необходимая ему в условиях бурной окружающей биологической жизни, снижается вследствие тех органических изменений, которые бывают вызваны недостатками тропической растительной пищи.

Характерно, что люди, подобные пигмеям и бушменам (они, как отмечалось выше, по мнению специалистов, стали таковыми вследствие недостаточного питания), появлялись в тропических лесах в самых разных регионах планеты. Возможно, что «пигмеизация», вызванная плохим питанием, а затем закрепленная генетически, привела к появлению низкорослых и несильных в физическом отношении людей в Африке и Малакке, на Филиппинских и Андаманских островах. В силу особенностей своего организма пигмеям, бушменам и другим низкорослым и физически слабым людям было труднее перейти к земледелию и скотоводству, а поэтому они довольствовались собирательством и охотой с применением ядов. Это обстоятельство отнюдь не мешало физически слабым людям развивать свои интеллектуальные способности, пополняя знания и совершенствуя технические приемы в традиционных занятиях.

Более продуктивные занятия стали делом иных африканских племен нормального роста, которые жили к северу от тропических лесов на территории Судана. Как отмечается в «ВИ», «позднее под натиском племен, говоривших на языках банту, пигмеи были оттеснены в районы тропических лесов Конго и Камеруна». Банту распространились по тропическому лесу, а затем вышли на Юг Африки, где онн вытеснили бушменов в пустыню Калахари.

Появление в Тропической Африке людей, не деформированных в физическом отношении плохим питанием, могло активизировать охоту на звериных тропах и в природных ловушках. Впоследствии эти люди могли под воздействием перебоев в снабжении мясом перейти не к неполноценной пище, как это сделали предки пигмеев, а освоить новые способы добывания пищи. Племена этих людей стали основателями первых развитых культур Тропической Африки. В отличие от Европы не земледелие, а скотоводство, развившееся в обильных стадами саваннах Судана и Восточной Африки, стало на первых порах основным занятием и источником питания жителей Тропической Африки. Земледельческие культуры стали складываться здесь лишь в I тысячелетии н. э.

Однако эти сведения о времени становления культур в Тропической Африке были оспорены. Словно компенсируя столетия подчиненного положения европейцам, некоторые страны Тропической Африки после обретения ими независимости в 1950—1960-х годах контратаковали традиционные представления об исторической отсталости «черного континента» от первых мировых цивилизаций. Справедливо обратив внимание на игнорирование европейцами оригинальных культур, созданных африканскими народами к югу от Сахары, некоторые из молодых стран стали распространять версии о приоритете Африки в развитии мировых цивилизаций. В этих версиях цивилизация Древнего Египта изображалась творением исключительно представителей экваториальной расы. История же Ганы, Мали и других государств, существовавших в средневековье, удлинялась без особых на то оснований, а их влияние на другие страны мира преувеличивалось.

Но не следует забывать, что еще сто лёт назад наука знала крайне мало о Древней Индии и Древнем Китае. В неменьшей степени, чем в Индии и Китае, разрушителем остатков былых культур в Африке могла стать буйная природа. Возможно, по мере совершенствования методов археологии человечество узнает гораздо больше о Древней Африке, на территории которой произошло появление первого человека.