Юрий Емельянов - Рождение и гибель цивилизаций

Преобладающая роль земледелия в жизни цивилизаций привела к тому, что в религии ведущее место стали занимать культ главной реки (как, например, культ Нила в Египте). В разных концах планеты у первых земледельцев возникали культы богов или богинь плодородия. Как отмечал Джозеф Кэмпбелл, исследователь древних религиозных культов, созданных во времена появления земледелия, их «мифы были во многом схожи… Можно прийти к выводу, что по мере развития в неолите земледелия и оседлой жизни по всей Земле широко распространились сказания, на основе которых складывались героические мифы». Подобный миф, по мнению Кэмпбелла, служил ,‘активным символом, с помощью которого формировались человеческие жизни и даже цивилизации».

Земледелие способствовало развитию культов божеств, которые символизировали стихии, от которых зависели урожаи. По мнению А. Чижевского, на смену более древнему культу Луны пришел культ Солнца: «Это совпало, быть может, с необходимостью нового воззрения, когда с ростом населения народы должны были перейти к земледелию. Тогда значение Солнца оказалось настолько большим, что было поставлено на первое место… Мы знаем, что земледельческие народы обоготворяли Солнце, представляя его себе в антропоморфных и зооморфных образах».

Появление антропоморфных божеств свидетельствовало о постепенном изменении в мировосприятии людей. Как заметил К. Леви-Строс, первобытные представления сводятся к «натурализации человеческих действий», то есть к объяснению человеческого общества природными явлениями, свойствами животных и растений, в то время как религия, пришедшая на смену «магическому» мышлению, состояла «в очеловечивании природных законов».

Хотя религии первых сухопутных цивилизаций отражали архаические представления о зависимости человека от сил природы и объектами поклонения были мифологические существа, храмы нередко превращались в хранилища достоверных знаний о мире. Как и шаманы, жрецы остались хранителями коллективных познаний, и дальнейшее развитие жреческой профессии было связано со сбором разнообразных сведений о природе и научными исследованиями. В то же время свод знаний первобытных людей претерпевал изменения, схожие с теми, которые происходили и во всем человеческом обществе.

Объединение различных общин позволило сломать барьеры, мешавшие познанию мира. Выяснялось, что сведения о географии и истории, физике и химии, биологии и зоологии, которые были тысячелетиями неизвестны одним небольшим коллективам людей, давно известны другим. Границы познанного мира были существенно расширены. Пределы таинственного мира отступали. От многих гипотетических представлений, изложенных в виде фантастических историй, пришлось отказаться. Многие локальные «злые» и «добрые» духи были дискредитированы, а нелепые догматы магической науки опровергнуты. На смену им приходили новые, зачастую также нелепые догматы, которые сочетали реальные знания об известном и сомнительные гипотезы о неведомом.

Оставаясь во многом еще связанной «магическим» мышлением, наука первых цивилизаций древних людей все в большей степени специализировалась и развивалась. Л. Мечников писал о том, что в Халдее «магия принимает явно выраженный астрономический характер и превращается в смесь грубых суеверий и элементов истинно научных знаний». Служители храмов, посвященных всевозможным божествам, были первыми врачами, математиками, астрономами, химиками, историками. Рассказывая о значении четких правовых норм и государственного контроля за их соблюдением для развития науки Вавилонии, Д. Олбрайт в своем труде «От каменного века до христианства» отмечал бурное развитие науки в древней Вавилонии в начале II тысячелетия до н. э. и писал об «исключительном развитии эмпирических наук, что проявилось в работах по филологии, лексикографии, астрономии, математике, а также многочисленным трудам по магий и предвидению». Хотя шаманское происхождение храмовых исследований сказывалось в параллельном развитии оккультных предметов, наука постепенно обретала самостоятельность, одновременно утрачивая интуитивность и субъективизм «магической науки». Расширяя познания людей об окружающем мире, ученые жрецы помогали решать к практические задачи, возникавшие по мере развития первых цивилизаций.

Существенно изменилась и другая древняя профессия — вождя племени. Для того, чтобы обеспечивать взаимодействие людей в их разнообразной хозяйственной и иной деятельности, оседлые культуры нуждались в более сильном механизме общественной координации, чем тот, что существовал у племени охотников и собирателей в виде собрания общины и совета старейшин, опирающихся на устную традицию или сложившийся обычай.

Государственные устройства оседлых народов были призваны обеспечивать устойчивость их постоянно усложнявшейся хозяйственной, научно-технической и культурной жизни. Объединение отдельных городов-государств Месопотамии и номов Египта, единые законы, действовавшие на территории всей речной долины или целого междуречья, способствовали укреплению законности и порядка. Такое объединение помогало строить селения и крупные города, дороги, каналы, ирригационные системы, развивать науку и искусства. Д. Олбрайт особо отметил благотворное воздействие укреплявшегося государства для развития науки Вавилонии: «Единство страны, стабильность и процветание, которые принес Вавилонии Хаммурапи в 1760 г: до н. э., позволили ученым посвятить себя научным исследованиям с невиданным до сих пор упорством и целеустремленностью».

Помимо единых и четко записанных правил народы нуждались в эффективной власти, способной обеспечивать их осуществление на территории того или иного очага цивилизации. Укреплению положения правящего слоя способствовало то, что земледелие в речных долинах было связано с осуществлением работ, требовавших понимания отдаленной перспективы их последствий. Строительство арыков, оросительных систем, дамб, каризов требовало усилий многих людей в течение долгого времени. Как писал Л. И. Мечников, «река налагала на каждого отдельного члена общества некоторую часть общественной работы, полезность которой познавалась впоследствии, а вначале бывала непонятна большинству. Очень часто это большинство было не в состоянии дать себе отчет о плане исполнения обшей работы».

Возрастающее значение централизованной власти привело к созданию аппарата государственного управления. Вместо регулярно выбираемого вождя община земледельцев и скотоводов получила правителя, власть которого перестала быть ограниченной временными рамками: она стала пожизненной и наследственной.