Андрей Низовский - Легендарное оружие древности

Существует и иная версия отправки мечей в лагерь короля Ягелло: видя, что великий магистр колеблется, орденский маршал Фридрих фон Валленрод самостоятельно, без ведома Ульриха фон Юнингена, распорядился отослать к полякам двух герольдов с мечами, рассчитывая тем самым спровоцировать короля на боевые действия. Дело в том, что к тому времени крестоносцы, построенные в боевой порядок, уже несколько часов — на жаре, в конном строю — ожидали начала сражения, в то время как Ягелло во главе польского рыцарства остановился на берегу озера Любень, поджидая далеко отставшую пехоту и обозы. Эту задержку ряд историков впоследствии истолковали в пользу короля: якобы он до последней минуты ждал от крестоносцев предложения мира, но присланные мечи окончательно перечеркнули его надежду. Оставалось одно — идти в бой…

Как бы то ни было, Грюнвальдские мечи, отправленные после битвы в коронную сокровищницу в Кракове, на долгие годы стали историческими реликвиями, живой памятью о великой битве. «Упомянутые два меча, дерзостно посланные крестоносцами в помощь польскому королю, хранятся и по сей день в королевской сокровищнице в Кракове, служа всегда новым и неувядающим напоминанием на будущее время о дерзости и поражении одной стороны и о смирении и торжестве другой», — пишет Длугош.

На протяжении трех веков без Грюнвальдских мечей не обходилась ни одна церемония коронации. Только в 1733 году случился казус: на польский престол объявились сразу два претендента — Станислав Лещинский и саксонский курфюрст Август III Сильный. Сторонники Лещинского похитили мечи, а также другие коронационные регалии и вывезли их в Ясногорский монастырь в Ченстохове. В итоге для коронации Августа III, состоявшейся в 1734 году, пришлось срочно изготовить пару других мечей (ныне эти мечи хранятся в сокровищнице саксонских королей в Дрездене).

В краковской сокровищнице Грюнвальдские мечи оставались до 1795 года. В том году в ночь с 3 на 4 октября сокровищница была разграблена прусскими солдатами. Польские коронационные регалии были вывезены в Берлин и в 1811 году по распоряжению короля Фридриха Вильгельма III уничтожены.

Судьба Грюнвальдских мечей, однако, была иной. Прусские солдаты, очевидно, не зная их истории и не осознавая их значения, не тронули их. Этим сумел воспользоваться Тадеуш Чацкий — известный деятель польской культуры той поры. С согласия австрийского императора Франца II Габсбурга он вывез мечи из Кратова и передал их в частное собрание князей Чарторыйских. Как показали дальнейшие события, этот ход, хотя и предпринятый из благих побуждений, оказался ошибочным: если бы мечи остались в краковском хранилище, то они, по-видимому, благополучно пережили бы времена австрийского владычества. Габсбурги совершенно не интересовались краковской сокровищницей (к тому же уже разграбленной) и не проявляли никакого внимания к тому, что в ней находилось. Покинув же стены Вавельского замка, мечи оказались игрушками в руках случая…

В 1830 году, после поражения Ноябрьского восстания, частный музей в Пулавах, основанный в 1796 году княгиней Изабеллой Чарторыйской, был ликвидирован. Часть его экспонатов была вывезена за границу, другая часть рассредоточена и спрятана в тайниках или передана на хранение надежным людям. Таким образом ряд предметов оказался в руках приходского священника Юзефа Добржинского, настоятеля храма в селении Влостовицы (Влостово). Очевидно, в числе этих предметов были и Грюнвальдские мечи.

В 1848 году в доме священника появились русские жандармы. Они реквизировали часть хранившихся там предметов, в том числе старые шведские и турецкие знамена. Однако мечи «всплыли» из небытия только в мае 1853 года. После смерти священника Добржинского во Влостовицы приехал некто Яшунский, представитель частного музея князя Андрея Замойского, который, как наследник, имел право претендовать на оставшееся имущество музея Чарторыйских. Однако местный войт (староста) наотрез отказался отдать старые книги, которые, по его словам, могли представлять собой неблагонадежную литературу, и «древнее оружие», которое он считал нелегальным. Таким образом, Грюнвальдские мечи, попавшие в список «нелегального оружия», вместо того чтобы попасть в музей, были вывезены в отдел жандармерии в Люблин, а оттуда — в штаб русского военного гарнизона в Замостье. Здесь их следы окончательно теряются.

Память об этих исторических реликвиях не умирала никогда. В годы Второй мировой войны Грюнвальдские мечи, хотя и исчезнувшие, стали символом борьбы с германизмом. В 1943 году польские партизаны из Народной армии (Армия людова) учредили орден под названием «Крест Грюнвальда», которым награждались бойцы и подпольщики, а позднее — солдаты и офицеры Войска польского и иностранные граждане, отличившиеся в боях с немецкими оккупантами за свободу и независимость Польши. Этот орден (отмененный в 1992 году) имел три степени отличия, но кресты всех трех степеней имели на лицевой стороне знака, в самом центре, щит с изображением Грюнвальдских мечей, обращенных остриями вниз.

Сегодня в собрании музея Чарторыйских в Кракове имеется меч XV века, который, как считается, происходит с поля Грюнвальдского сражения. Одно время предполагалось, что это один из двух овеянных легендами Грюнвальдских мечей, однако сегодня это со всей определенностью исключено. Можно предположить, что Грюнвальдские мечи — вместе или порознь — до сих пор хранятся в запасниках какого-либо из российских музеев с пометкой «Мечи западноевропейские рыцарские, XV в. Происхождение неизвестно». По мнению специалистов, выявить эти мечи и доказать их аутентичность практически невозможно, поскольку в XIX веке музейные экспонаты не документировались и тот факт, что они происходят из собрания Чарторыйских, нигде не мог быть отмечен; кроме того, за прошедшие десятилетия оружие не раз могло сменить владельцев. Так что, вероятнее всего, следует считать, что Грюнвальдские мечи пропали навсегда.

…Судьи буквально буравили тазами стоящую перед ними узницу:

— Вы были в Сент-Катрин-де-Фьербуа?

Узница, девушка приблизительно девятнадцати лет, спокойно и кротко отвечала:

— Да, я отстояла там три Святых мессы в один день.

Девушку звали Жанной. Она не знала в точности, какова ее фамилия, но судьям сказала, что ее отец именовался Жаком д’ Арк…

— И что было после этого?

Судьи были явно заинтересованы.

— После этого я отправилась в замок Шинон, откуда послала письмо королю, желая узнать, позволит ли он мне увидеться с ним; я написала, что проехала сто пятьдесят лье, чтобы прийти на помощь ему, и что у меня есть для него много хороших вестей. Еще я помню, что в моем письме была приписка, что я должна узнать короля среди других людей.