Хельге Палудан - История Дании

К середине XVI в. собственно Дания была аграрной страной. В принципе то же самое можно сказать и обо всей Европе того времени, однако преобладание сельского хозяйства было гораздо ярче выражено в Дании по сравнению с более развитыми европейскими государствами. В сельской местности проживало около 90% жителей страны, большинство которых — полностью или частично — существовало за счет сельского хозяйства. Экспорт собственно из Дании преимущественно состоял из продукции сельского хозяйства и рыбного промысла.

Во второй половине XVII в. обрабатываемые земли составляли половину всех плодородных равнинных площадей датских островов и Восточной Ютландии, третью часть в более лесистых районах и десятую часть в Центральной и Западной Ютландии. На остальных площадях располагались луга, пастбища и вересковые пустоши, и лишь небольшую часть территории страны покрывали леса. В середине XVI в. ситуация мало чем отличалась от описанной, за исключением, пожалуй, того, что пахотных земель было меньше, а лесов больше. Однако и необрабатываемые земли широко использовались сельским населением. Почти все земельные угодья — в том числе леса и вересковые пустоши — могли служить пастбищами для крупного скота, лошадей и овец. Кроме того, именно здесь крестьяне добывали дрова, строительный материал и сырье для производства изделий из глины, а также деревянной обуви и сельскохозяйственных орудий. Широкое распространение имел и морской промысел. Большая часть крестьянского населения участвовала в сезонном лове рыбы. Однако значимость рыболовства на протяжении XVI в. мало-помалу шла на убыль. Крестьяне все в большей мере сосредотачивали усилия на сельском хозяйстве, предоставив рыбный промысел небольшой группе собственно рыбаков.

Важнейшими отраслями сельского хозяйства в то время являлись производство зерна и животноводство. Зерно потреблялось в первую очередь самими крестьянами, составляя основу их рациона в виде хлеба, каши и пива, а кроме того, продукция датских полей поставлялась дворянам и в торговые города страны. Излишки, направлявшиеся на экспорт, составляли весьма ограниченную часть. Похожее положение вещей существовало и в отношении производства масла, баранины и шерсти. В то же время торговля крупным рогатым скотом была в основном ориентирована на экспорт. Во второй половине XV в. Дания стала одним из основных поставщиков на рынке скота Западной Европы, а в период между 1550 и 1620 гг. датский экспорт скота вырос до уровня 20 — 40 тыс. голов в год, иногда даже превышая данные цифры.

Цены на зерно и крупный рогатый скот в течение XVI и первых десятилетий XVII в. постоянно росли, что обеспечивало Дании и всему Ольденбургскому королевству выгодные условия в меновой торговле с зарубежными странами. Датский скот и зерно позволяли стране закупать все большее количество железа, соли, текстиля, а также пушек для королевского войска и флота. Различные слои датского общества извлекали выгоду из роста цен на сельскохозяйственную продукцию. Доходы распределялись между непосредственными производителями, теми, кому они выплачивали земельную ренту, и перекупщиками-дистрибьютерами, то есть, другими словами, между крестьянами, дворянством, королем и горожанами.

Основной сельскохозяйственной единицей являлся крестьянский двор. В королевстве их насчитывалось 75 — 80 тысяч. За ними к 1550 г. было закреплено около 95% всех использовавшихся земель. В XVII в. за типичным крестьянским хозяйством числилось примерно 30 тёнде [37] Букв. «бочка» — старинная датская единица измерения площади. 1,81 тёнде харткорна (твердого зерна) земли равняется 1 га. Служила для определения величины поземельного налога. — Примеч. ред. пашни, из которых в плодородных областях 20 тёнде, а в Центральной и Западной Ютландии — 10—15 засевались зерном. Это означает, что большинство хозяйств были достаточно велики, чтобы полностью обеспечивать потребности собственной семьи крестьянина и даже производить некоторые излишки. С другой стороны, такой размер позволял крестьянской семье обрабатывать хозяйство самостоятельно или с привлечением минимального количества работников. По-видимому, в XVI в. многие крестьянские дворы обходились без наемных работников, но в XVII в., судя по всему, нормой стало использование в хозяйстве труда четверых взрослых.

В начале XVI в. низший слой крестьянского сословия в основном еще не сформировался. Количество дворов соотносилось с численностью населения. Однако рост народонаселения в течение XVI — первой половины XVII в. опережал рост численности дворов. Довольно часто в Западной и Северной Ютландии если не формально, то реально крестьянские дворы оказывались поделены, так что хозяйство вели две семьи; в остальных же частях страны помещики по-прежнему следили за тем, чтобы дворы не делились. Те, у кого не было собственного хозяйства, вынуждены были существовать каким-либо иным способом. Так, появилась значительная прослойка хусманов, то есть тех, у кого или вовсе не было земли или ее было настолько мало, что за счет ее использования жить было невозможно. Некоторые из них сводили концы с концами, занимаясь различными ремеслами или рыболовством, но большинство вынуждено было постоянно на определенный отрезок времени наниматься в батраки к богатым соседям. Тем не менее на протяжении XVI — XVII вв. хусманы составляли явное меньшинство крестьянского сословия; в плодородных регионах страны в середине XVII в. на каждые два — три крестьянских двора приходился один дом хусмана, а в прочих областях — и того меньше.

В Западной Ютландии, на Борнхольме и в лесистых областях к востоку от Эресунна многие хозяйства были рассредоточены в виде отдельно стоящих хуторов, однако для остальных частей королевства характерными были деревни с сельскими общинами. Здесь крестьянские хозяйства и дома хусманов находились поблизости друг от друга. Значение сельской общины состояло в том, что земли отдельного крестьянина были поделены на полосы, распределявшиеся по всему общинному полю, — так называемые пахотные полосы или пашню. Возделывание общинного поля требовало, таким образом, координации совместных усилий всех членов общины. Каждый крестьянин пахал, сеял и собирал урожай со своих частей пашни самостоятельно, однако в сроки, устанавливаемые сообща. Пастбища же, напротив, являлись предметом коллективного пользования в том смысле, что весь скот на них пасся вместе, однако каждый из крестьян мог иметь лишь определенное количество голов скота в зависимости от величины своей доли общего пастбища.