Владлен Сироткин - Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны

Действительно, судя по донесениям Штакельберга из Австрии за октябрь– ноябрь 1812 г., австрийское правительство увеличило корпус Шварценберга за счет нескольких батальонов бездействовавшего в Галиции «наблюдательного корпуса». Колебания австрийского правительства видны были и в отношениях Аебцельтерна со Штакельбергом, особенно после занятия французами Москвы.

Но вместе с тем не следует и преуменьшать значения этой секретной договоренности только на том основании, что она не была закреплена в письменном документе. Разумеется, в конечном итоге судьба австрорусских тайных отношений целиком зависела от исхода военной кампании, и, вне всякого сомнения, Меттерних, не задумываясь, предал бы Александра, если бы Наполеон победил. Однако июньская договоренность значительно ослабила военный вклад Австрии в эту проблематичную победу, и в этом несомненная заслуга русской дипломатии, сумевшей нейтрализовать одного из самых сильных союзников Франции.

Аналогичная картина наблюдалась и в русско-прусских отношениях. Пруссия была еще более зависима от Франции – ее территория контролировалась французскими войсками. Прусский король фактически был заложником Наполеона. Вместе с тем прусское дворянство понимало, что избавление от французской оккупации может прийти только из России.

До 1810 г. пруссаки вели себя тихо. С 1810 г. прусская дипломатия начала искать контакты с Россией. Пруссакам приходилось быть вдвойне изворотливее, чем австрийцам, – Наполеон мог просто присоединить территорию Пруссии к Франции.

Прусская дипломатия начала издалека – летом 1810 г. она предложила свое посредничество в мирных переговорах России и Турции, поскольку это, как писал прусский король своему посланнику в России Шладену, «упрочило бы положение России по отношению к Франции и позволило бы ей более действенным образом защищать независимость других государств от посягательств Франции».

Затем прусское правительство потихоньку начало перевооружать свою небольшую армию и укреплять оставшиеся у него крепости. В сентябре 1811 г. оно даже послало в Россию генерала Шарнгорста для заключения военной конвенции о совместных действиях против Франции. В сверхсекретных переговорах с Шарнгорстом (они велись без всяких протоколов и бумаг) принял участие сам царь и Барклай-де-Толли. 17 октября 1811 г. русско-прусская союзная военная конвенция была, наконец, составлена и подписана, но прусский король побоялся ее утвердить.

Боязнь Фридриха-Вильгельма объяснялась просто – Наполеон узнал о секретных переговорах с Россией (у него тоже были в Петербурге свои «Витты»), и через своего посла в Берлине – Сен-Марсана – предъявил Пруссии ультиматум: или она немедленно заключает союз с Францией, или за дальнейшие последствия он не ручается. Какие это могли быть «последствия», прусский король хорошо знал – опыт Иены и Ауэрштадта научил его понимать Наполеона с полуслова.

24 февраля 1812 г. франко-прусский союзный договор и военная конвенция были заключены. Пруссия обязалась выставить 20-тысячный вспомогательный корпус для войны с Россией. Эти соглашения были дополнены указом прусского короля от 15 апреля 1812 г. о запрещении ввоза в Пруссию товаров из России. За все это королю в случае победы обещалась территориальная компенсация.

Далее события развивались по той же схеме и в одно и то же время, что и с Австрией. Еще до объявления войны, в апреле 1812 г., в Петербург был послан прусский подполковник Шелер. Он передал царю пожелание своего короля сохранять тайные сношения между Россией и Пруссией даже после начала войны. Шелер остался в Петербурге (под вымышленной фамилией), а в Берлине функции секретного агента России выполнял подполковник прусской армии Валентини. Вот как описывал русский посланник X. А. Ливен задачи тайного представителя России в Пруссии: «Подполковник Валентини получил от государственного канцлера (Пруссии. – В . С.) указание договориться со мной о том, как, по его мнению, ему следовало бы выполнять его обязанности, которые барон Гарденберг (канцлер Пруссии. – В. С.) характеризовал ему как обязанности тайного поверенного в делах России в Пруссии. Он просил меня дать ему лучше устные директивы, а не письменные инструкции, которые могли бы скомпрометировать его. Я порекомендовал ему стараться быть осведомленным о намерениях короля и его министерства в отношении России и сообщать о своих наблюдениях императорскому министерству… Я полагаю, что г-н Валентини сможет принести пользу в этом отношении, и надеюсь, что… (король)… будет беседовать с ним о делах. Этот офицер будет также передавать все, что сможет узнать о передвижениях французских войск, и, в частности, будет сообщать о подкреплениях, направляющихся на соединение с армией».

В то же время русское военное командование, информированное о колебаниях прусского правительства, стремилось склонить командующего прусским корпусом Йорка перейти на сторону России. Задача облегчалась тем, что Йорк не рвался в бой. Переговоры с ним начались еще в июне (вскоре после вторжения армий Наполеона в Россию) при посредничестве Немецкого комитета и продолжены в сентябре-ноябре 1812 г. через представителя царя рижского генерал-губернатора Ф. О. Паулуччи. Йорку предлагалось заключить соглашение о переходе прусского корпуса на сторону России. Йорк и информированный им о русских предложениях прусский король колебались. Только после того, как разгром «Великой армии» Наполеона на полях России стал очевидным фактом, Йорк 30 декабря 1812 г. заключил с русским военным командованием в Таурогене (Литва) конвенцию о нейтралитете прусских войск.

Таким образом, секретная деятельность русской дипломатии в 1810–1812 гг. по нейтрализации двух основных союзников Наполеона в войне против России принесла свои плоды.

Дипломатический успех России в тайной дуэли против наполеоновской дипломатии накануне войны 1812 г. был закреплен еще двумя крупными победами 5 апреля 1812 г. был заключен русско-шведский союзный договор, а 28 мая – мирный договор с Турцией. Иными словами, еще два вероятных союзника Франции по войне с Россией – Швеция и Турция – вышли из игры буквально накануне войны.

Особенно важна была нейтрализация Швеции как сильного военного союзника Франции, угрожавшей столице Российской империи на самом кратчайшем операционном пути – через Балтийское море. В отличие от Османской империи, где никто не был уверен заранее – какого очередного султана свергнут и кого посадят на престол Блистательной Порты султанские гвардейцы – янычары, в Швеции все было стабильно.

Путем сложных династических и дипломатических комбинаций Наполеону удалось протолкнуть 21 августа 1810 г. на шведский престол в качестве «наследника» при больном шведском короле Карле XIII («отец» всего на несколько лет был старше «сына») своего маршала Жана-Батиста Бернадотта (1763–1844 гг.) в качестве регента.