Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

Глубокой осенью 1941 г., когда стал очевидным провал плана "Барбаросса", верховное командование надеялось в этом году все же создать условия для успешного прорыва на Кавказ в 1942 г. В специальной разработке от 11 ноября 1941 г. ОКВ указывало: "Фюрер согласен с целями, которые должны быть достигнуты при дальнейшем развитии действий еще до наступления сильных снегопадов. Был бы целесообразен ввод крупных сил на юге для удара на Сталинград или для быстрого занятия Майкопа; в сочетании с захватом на севере Вологды это позволило бы перерезать обе линии подвоза англо-американских материалов". В 1941 г. осуществить все эти намерения не удалось. ОКХ ограничилось выработкой общих соображений для кампаний следующего года. Гальдер писал 23 ноября о целях на 1942 г.: "Кавказ, Волга, Вологда".

С начала 1942 г. южное направление советско-германского фронта становится главным и единственным, вытесняя все остальные. Это определялось не только суммой чисто военных обстоятельств, среди которых на первом месте стоял недостаток сил для наступления на всех направлениях, но прежде всего отмеченными ранее тенденциями в развитии германского монополистического капитала и его требованиями.

Важную роль играл тот факт, что в результате героического трудового подвига советских людей летом и осенью 1941 г. более 1300 крупнейших предприятий было выведено из-под удара вермахта и перебазировано в недосягаемые для захватчиков восточные районы Советской страны. Планы подрыва военно-экономической мощи Советского Союза в 1941 г. сорвались. В специальном докладе военно-хозяйственного штаба ОКВ 2 октября 1941 г. признавалось: "Решающее ослабление военно-экономической силы Советского Союза, вероятно, еще не достигнуто". Но тут же делался безапелляционный прогноз: потеря нефтяных месторождений Кавказа и донецко-ростовской области должна привести к тому, что СССР в 1942 г. "будет не в состоянии собственными силами создать за Уралом даже минимальные предпосылки производства вооружения, чтобы продолжать борьбу, которая обещала бы успех".

Маршал Советского Союза А. А. Гречко пишет: "Анализ документов гитлеровской ставки и германского генерального штаба полностью подтверждает, что, чем отчетливее вырисовывались перспективы провала идеи "молниеносной" войны и перехода к ведению затяжной войны, тем сильнее обозначалась тенденция переноса главных усилий германских вооруженных сил на южное крыло советско-германского фронта. Эта объективная тенденция породила иллюзию односторонних - экономических, политических и стратегических - решений Гитлера"{767}.

Проблема нефти также оставалась немаловажным фактором, определявшим военно-экономические расчеты германского руководства при выработке плана летней кампании 1942 г. В 1941 г. Германия добывала на своей территории лишь 1562 тыс. т нефти, а ввезла 2807 тыс. т; производство синтетических продуктов достигло 4116 тыс. т. Основным и практически единственным поставщиком нефти была Румыния. Захват нефтяных месторождений на Кавказе мог, по мнению гитлеровских стратегов, полностью разрешить острую проблему горючего для дальнейшего ведения войны.

С оперативной точки зрения, германский военно-стратегический план на 1942 г. в основных чертах повторял замыслы "молниеносных" походов 1939 - 1941 гг. Авантюризм нового стратегического творения германских милитаристов, как и прежде, заключался в игнорировании реальных исторических условий данного этапа войны.

Имела ли теперь шансы на успех концепция "блицкрига", провалившаяся в 1941 г.? Советский Союз выстоял в самый трудный период вторжения, перестроил жизнь на военный лад. Красная Армия формировала многочисленные резервы, ее командные кадры получили обширный боевой опыт, закалились, имели новую технику. Сложилась антигитлеровская коалиция, ресурсы которой намного превосходили возможности фашистского блока, причем войну Германии и ее союзникам объявили 26 государств. Поражения на советско-германском фронте ослабили вермахт и дали мощный толчок антифашистскому движению Сопротивления в Европе.

Все эти обстоятельства по существу игнорировались новым планом нацистов. Переоценка экономических, политических и военных возможностей Германии и недооценка их у противника оказались хронической болезнью германского милитаризма, основным неизлечимым пороком гитлеровской стратегии.

Давая оценку немецко-фашистской стратегии в широком плане в связи с событиями 1942 г., Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет: "В основе всех этих просчетов лежала явная недооценка силы и могущества нашей социалистической страны и советского народа, руководимого ленинской партией, и переоценка своих сил и возможностей". И далее: "Не рассчитывали гитлеровцы, что их войска будут так измотаны, обескровлены и морально надломлены, что уже в 1941 году, не достигнув ни одной стратегической цели, вынуждены будут перейти к обороне на всем советском фронте, потеряв стратегическую инициативу. То же самое повторилось и в конце 1942 года под Сталинградом"{768}.

В 1942 г. германский генеральный штаб даже не стремился создать какую-либо новую концепцию ведения войны. Стратегический план вермахта на 1942 г. вновь базировался на предвзятом, догматическом, а следовательно, ошибочном подходе к оценке экономического, морального, военного потенциала Советского Союза. В нем снова не учитывались возможности социалистического хозяйства по перестройке на военный лад. План исходил из ложной предпосылки, будто удар на юг полностью ликвидирует военно-экономический потенциал Советского Союза. При этом, в частности, совершенно игнорировались значение и возможности военного производства в восточных районах Советской страны.

Между тем именно в восточных районах Советского Союза быстро создавалась мощная военно-экономическая база. Во втором полугодии 1941 г. и в первой половине 1942 г. здесь было восстановлено и введено в действие полностью или частично 1200 переведенных сюда из западных районов промышленных предприятий. Сюда главным образом направлялись основные капиталовложения. В первом полугодии 1942 г. широкое строительство развернулось на Магнитогорском, Кузнецком комбинатах и на многих заводах. Доля Урала в общем объеме капитального строительства повысилась с 9% в 1940 г. до 25% в 1942 г.; Западной Сибири - с 3 до 10%; Казахстана и Средней Азии - с 8 до 11% и т. д. Валовая продукция машиностроения и металлообработки в 1942 г. увеличилась по отношению к 1940 г. в Западной Сибири в 7,9 раза, на Урале - в 4,5 раза, в Узбекистане - в 5,1 раза. Удельный вес предприятий военной промышленности, размещенных в восточных районах, повысился с 18,5% в июне 1941 г. до 76% в июне 1942 г. Уже в марте 1942 г. только в восточных районах страны выпускалось военной продукции столько, сколько до войны на предприятиях всего Советского Союза. Урал, Сибирь, Поволжье, Средняя Азия, Казахстан превратились в мощный арсенал Советских Вооруженных Сил{769}. Этого не смогли разглядеть в Берлине.