Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

19 октября начальник отдела иностранных армий Запада генерального штаба сухопутных сил письменно сообщил Варлимонту свое мнение о соотношении сил на Западе: англо-американские войска располагают 43 крупными, сильными дивизиями, предназначенными для высадки во Францию, в том числе 14 танковыми. Им противостоят 26 немецких соединений. Противник будет иметь превосходство в воздухе и снабжении. И если первоначально немцы еще смогут держаться, опираясь на прибрежные укрепления, то, "когда американцы подведут новые дивизии, картина изменится для нас к худшему"{1170}.

Тот факт, что вопреки взятым обязательствам США и Англия не произвели высадку во Франции и в 1943 г., вновь позволил германскому генеральному штабу улучшить к концу года положение на советско-германском фронте.

4 октября 1943 г. штаб оперативного руководства выразил мнение, что, поскольку "в этом году уже нельзя ожидать большого наступления на Западе", можно "сделать еще многое для стабилизации положения на Востоке"{1171}. Он предложил взамен целого ряда разгромленных Красной Армией на Восточном фронте дивизий послать из Франции свежие соединения. Сразу же на Восток двинулись четыре дивизии. А 18 октября Иодль потребовал "высвободить дополнительные силы для Восточного фронта, ибо даже при отводе группы армий "Север" Восточный фронт имеющимися там в настоящее время силами невозможно стабилизировать"{1172}. И вот через два дня последовал приказ Гитлера немедленно перебросить с Запада на Восток ряд отборных дивизий, в том числе 25-ю танковую, "Лейбштандарт Адольф Гитлер"{1173} и 1-ю танковую дивизию с Балкан{1174}.

Таким образом, поняв, что им не грозит второй фронт, гитлеровцы осенью 1943 г. бросают лучшие силы из Франции против Красной Армии. Политика США и Англии в 1943 г. объективно вела к затягиванию войны

После Сталинграда и Курска, когда сокрушительные поражения в России коренным образом повернули ход войны, когда в Северной Африке, Италии события пошли совсем не так, как предсказывалось, когда немецкие города оказались под ударами авиации союзников, все здравомыслящие немцы стали понимать: впереди поражение.

"Самое позднее в конце 1943 г., - писал впоследствии Гальдер, - стало вполне ясно, что война в военном отношении проиграна"{1175}. Для многих это стало ясным раньше.

"Труднейшая задача руководства в настоящее время заключается в том, говорил Иодль в ноябре 1943 г., выступая перед гаулейтерами в Нюрнберге, чтобы сделать такое распределение сил на всех театрах войны, при котором мы были бы достаточно сильными там, где противник начнет дальнейшее наступление". Но именно такая проблема, как убедительно показал 1943 г., оказалась неразрешимой.

Чем же могли компенсировать нацистские стратеги экономические, моральные и военные провалы? "Как когда-нибудь окончится эта война, - говорил далее Иодль, - этого наперед не может сказать ни один человек". Но Германия победит, "потому что мы должны победить, ибо в противном случае это означало бы, что мировая история потеряла разум"{1176}. Виновата история!

Геббельс в конце 1943 г. начал ломать голову над проблемой выхода Германии из войны. 10 сентября 1943 г. его срочно вызвали в ставку Гитлера по весьма печальному поводу: пришло сообщение о капитуляции Италии. В этот день, видимо, под впечатлением невеселых бесед в ставке, Геббельс записал в своем дневнике о возможных мирных переговорах. "Теперь, конечно, постепенно выплывает вопрос, куда мы должны сначала повернуться, в сторону Москвы или в сторону англо-американцев. Наконец мы должны понять, что очень тяжело справиться с обоими противниками"{1177}.

В Растенбурге он понял: над Гитлером висит кошмар поражения на Востоке. Кроме того, фюрер обеспокоен угрозой высадки союзников на Западе.

"Прежде всего дело состоит в том, что нет никакого представления, какие Сталин еще имеет резервы. Я очень сомневаюсь, можем ли мы при этих обстоятельствах высвободить дивизии с Востока для других европейских театров военных действий"{1178}.

Гитлер в беседе тем же вечером, согласно записи Геббельса, заявил: "Англичане, без сомнения, ни при каких условиях не хотят большевистской Европы... Если они поймут... что имеют перед собой выбор только между большевизмом или сговорчивостью национал-социализма, они без сомнения выберут второе. ...Черчилль сам старый антикоммунист, и его сотрудничество с Москвой покоится сегодня только на соображениях целесообразности".

Считая возможными какие-то переговоры, несмотря на все безмерные злодеяния, совершенные ими, Гитлер и Геббельс всерьез рассуждали с кого же начать, ибо "рано или поздно перед нами возникнет вопрос примкнуть к одной или другой стороне. Германия еще никогда не добивалась успеха в войне на два фронта; и теперь ей также не хватит надолго сил".

23 сентября Геббельс снова появился в ставке Гитлера. После беседы на утренней прогулке он заключил, что фюрер пессимистически оценивает возможность мирных переговоров как с одной, так и с другой стороной. "Фюрер не думает, что в настоящее время можно чего-либо достигнуть на пути переговоров"{1179}.

Вечером Геббельс был единственным гостем фюрера на чаепитии. Оба размечтались. Они стали чувствительно говорить о мире и его благах. "Как было бы прекрасно, - поверил их общие думы страницам дневника Геббельс, - снова суметь вернуться в круг актеров, опять как-нибудь вечером пойти в театр и в общество германских художников"{1180}. Да, совершив безмерные преступления, они вздыхали о тихих радостях. Но до конца оставалось не так уж много.

Грандиозные сражения 1943 г. стали важнейшим этапом на пути к победе антигитлеровской коалиции над фашистским блоком. Советский Союз в 1942-1943 гг. добился перелома в ходе борьбы. Стратегическая инициатива, захваченная Красной Армией в битве под Сталинградом, оставалась в ее руках вплоть до полного разгрома фашистской Германии. В связи с провалом наступления под Курском, в ходе которого 30 гитлеровских дивизий потеряли от 50 до 75% личного состава, немецко-фашистская армия вынуждена была перейти к обороне на всем советско-германском фронте.

Летне-осеннее наступление Красной Армии, продолжавшееся пять месяцев, привело к изгнанию захватчиков с Левобережной Украины, освобождению Донбасса, части Российской Федерации, Белоруссии. Безвозвратные потери сухопутных сил вермахта превысили 1400 тыс. человек.

Наступал завершающий период войны.

... Третий рейх подводил итоги 1943 г. Что могли сказать нацистские заправилы немецкому народу о ходе войны и перспективах? Только ложь. И обманывая ежедневно, беспрестанно, они требовали от немцев новой крови, новых крайних усилий. В рождественскую ночь Геббельс разглагольствовал по радио, заклиная "верить в предстоящую победу нашего оружия". Предновогодние военные обзоры пропаганда использовала для фальшивых оценок только что проигранных битв, надеясь вселить дух оптимизма в сознание обреченных на фронте и бедствующих в тылу. "Случай со Сталинградом, - заявила 30 декабря "Фёлькишер беобахтер", - не был признаком даже начинающегося германского ослабления, но важным толчком к тому, чтобы немецкий народ определил свое решение бескомпромиссно вести "тотальную войну"". В последний день уходящего года нацисты бросили призыв ко всей. Германии: "непоколебимо - с боевой решимостью - к несомненной победе". А когда утром 1 января 1944 г. миллионы немцев открыли газеты, то увидели на первых полосах огромными буквами: "Лозунг фюрера на 1944 год: борьбой и жертвами быть достойными победы!" Ставка Гитлера сообщила народу: "национал-социалистское руководство полно решимости вести эту борьбу с крайним фанатизмом и до последней возможности".