Елена Прудникова - Взлет и падение «красного Бонапарта». Трагическая судьба маршала Тухачевского

О ходе следствия буду Вас своевременно информировать.

Фотокарточку арестованного, назвавшегося ОГАРЕВЫМ, прилагаю.

Зам. председателя ОГПУ Окулов».

На записке резолюция: «Членам ПБ. Пешее хождение т. Сталину по Москве надо прекратить. В. Молотов». И подписи Кагановича, Калинина, Куйбышева и Рыкова.

Следствием этого случая стало усиление личной охраны генсека — до совершенно «колоссальных» размеров. У него стало аж целых трое телохранителей да десять человек на даче в Кунцево — трое в самой даче, трое на ее территории и четверо снаружи.

Второй случай произошел летом 1933 года, когда Сталин отдыхал в Грузии, на берегу озера Рица. В Закавказье были свои порядки, и вождь ездил всегда в сопровождении целой свиты. В тот день в первом автомобиле ехала охрана, во втором — Сталин, в третьем — Первый секретарь ЦК республики Берия и нарком внутренних дел Грузии Гоглидзе, в четвертом — обслуга и в пятом — опять охранники. Вдруг на полдороге Берия попросил вождя пересесть из второй в четвертую машину, сославшись на некое «предчувствие» (правда, кроме мистического предощущения, имелось еще и донесение агента). И действительно, когда кортеж переезжал через горную речку, именно под второй машиной мост рухнул. Естественно, считается, что это происшествие было подстроено Берией — как же иначе, ведь врагов в стране не существовало…

Еще об одной попытке покушения стало известно по чистой случайности. В 1993 году доктор исторических наук Петр Черкасов участвовал в изучении документов из французского Особого архива, который немцы захватили во время оккупации Франции. После 1945 года архив оказался в Москве и теперь, в соответствии с договоренностью между Россией и Францией, подлежал возвращению на родину. Там, в одном из донесений французской разведки, Черкасов нашел сведения о неизвестном ранее покушении на Сталина.

11 марта 1938 года, во время вечерней прогулки генсека по территории Кремля, некий человек в форме офицера войск ГПУ попытался его убить. Как выяснилось потом, это был лейтенант Данилов, военнослужащий тульского гарнизона. В Кремль он попал по поддельным документам. На допросе Данилов показал, что его целью было отомстить за маршала Тухачевского, и признался, что состоит в тайной террористической организации. Можно относиться к этому признанию как угодно, однако четыре человека, которых он назвал как своих сообщников, не дождавшись ареста, покончили с собой (естественно, о показаниях Данилова они знать не могли). Это были инженер Астахов, штабной майор Войткевич, капитан Одивцев и капитан Пономарев. Запомним эту историю, пригодится…

Душно. Густой тяжелый воздух. Весь мир притих и смотрит туда, где от края земли поднимается темно-сизая туча. Она растет, обнимая полнеба, наливаясь грозной тяжестью. Еще мгновение, и она расколется блистающей стрелой молнии. Древние считали, что молния разумна. Материалисты уверены, что она слепа.

Так слепа или разумна?

Напряжение в стране нарастало. Оппозиция консолидировалась, угрозы становились решительнее, пропаганда острее. Все пока что оставалось на уровне болтовни, однако ситуация должна была развиваться — либо вверх, либо вниз. Вниз — значит прекращать сопротивление и начинать наконец заниматься делом. Вверх — переходить к другим формам борьбы. Манифесты и подпольные типографии были уже пройденным этапом. Следующим, по логике борьбы, должен стать террор.

Поэтому когда в Ленинграде убили первого секретаря Ленинградского обкома Кирова, ни у кого и мысли не возникло, что это может быть чем-либо иным, кроме как происками врага. Да и враг казался очевидным: Ленинград — бывшая вотчина Зиновьева, где оставалось множество его сторонников, затаившихся, выжидающих своего часа.

Между тем с этим убийством до сих пор не ясно ничего. Где-то в России должно было произойти подобное преступление, и оно произошло. То, что должно было случиться, случилось, однако как-то не так, странно и нелепо…

Так слепа молния или разумна?

Этот вопрос, в применении к одному из самых громких преступлений в советской истории, не дает покоя исследователям вот уже семьдесят лет. Причем совершенно безрезультатно.

Итак, противостояние нарастало. А с другой стороны, к 1934 году стало ясно, что политика властей оправдывает себя. Страна понемногу выбиралась из разрухи, не той, что, по выражению профессора Преображенского, «не в клозетах, а в головах», а той, что происходила по причине отсутствия клозетов. Равно как заводов, электростанций, урожаев и прочего. Политика власти оправдывала себя, авторитет ее рос, и страна понемногу сворачивала на путь, который носители русского имперского сознания узнали бы из тысяч путей. А носителем оного сознания был весь народ. Оттого-то и вспоминают те, кто жил в 30-е годы, это время как удивительно светлое. Не потому, что ели сладко, а потому, что жили сообразно менталитету.

В известном смысле, очередной вехой стал XVII съезд партии, который со временем начал носить двойное название. Его называли «съездом победителей» и «съездом расстрелянных». Самое любопытное — что так оно и было. Просто первое название имеет отношение к экономике и государственной жизни, а второе — к политике.

«Съездом победителей» XVII съезд называли, поскольку основным тоном на нем были рапорты об успехах и победах индустриализации — кстати, достаточно честные. Проблем было много, но и успехи налицо. Второе название ему дали по той причине, что большинство его делегатов впоследствии были репрессированы. А еще XVII съезд может быть назван «днями восхваления». Не было ни одного выступления, в котором не говорилось бы о «величайшем», «гениальнейшем» и пр. Само собой, эпитеты адресовались Сталину. Что весьма забавно, поскольку Сталин восхвалений не любил, и его отношение к собственному культу варьировалось от насмешки до презрения. Многие делегаты это знали, в силу своего положения в партии не могли не знать — и тем не менее…

Отвлечемся ненадолго от политики, от оппозиции и поговорим о «культе личности». Безусловно, какой-то культ в государстве должен существовать и поддерживаться властями, по той же причине, по какой страна должна кормить свою армию — иначе ей придется кормить чужую. Точно так же обстоит дело и в области идеологии. У советского правительства большого выбора в этой области не было, а точнее, не существовало никакого. Надо было заставить работать классическую российскую триаду: «За Веру, Царя и Отечество». Судя по тому, как Сталин действовал, он это прекрасно понимал.

Отечество для населявших нашу шестую часть суши людей таковым и оставалось, веру худо-бедно, на некоторое время, могли заменить марксизм-ленинизм и мечты о построении справедливого общества. Что же касается второго члена триады, то и здесь тоже все было ясно. Попытки создать культ Ленина увенчались успехом, но на роль Царя тень Ильича не годилась. Так что Сталину пришлось смириться с неизбежным.