Джеймс Фрезер - Золотая ветвь

Честь кратковременной персонификации бога с последующей насильственной смертью выпадала в Мексике не только мужчинам, но и женщинам. Этим последним не только позволялось олицетворять богинь, но даже вменялось в обязанность. Так, во время великого сентябрьского праздника, котором., предшествовали семь дней строгого поста, ацтеки посвящали в сан богини маиса Чикомекохуатль — красивейшую из рабынь, девочку двенадцати-тринадцати лет от роду. На девочку надевали украшения богини маиса: на голову ей возлагали митру, в руках и на шее у нее были маисовые початки, а к ее макушке для большего сходства с маисовым початком было вертикально прикреплено зеленого цвета перо. Делалось это, насколько нам известно, для того, чтобы подчеркнуть, что маис ко времени проведения праздника уже почти созрел, но так как початки его были еще нежными, то и на роль богини маиса выбирали девочку в нежном возрасте. Целый день несчастное разряженное дитя с покачивающимся зеленым пером на голове водили от одного дома к другому. Для того чтобы развеселить людей после скучного и тяжкого поста, девочка весело отплясывала. Вечером жители собирались в храме, приделы которого были освещены множеством фонарей и свечей. В полночь под торжественную музыку труб, флейт и рожков выносили нечто вроде носилок, наполненных разными семенами и украшенных гирляндами из маисовых початков и перца. Этот паланкин носильщики опускали на пол у дверей покоев, в которых находилась деревянная статуя богини маиса. В этот день покои богини были снаружи и изнутри щедро украшены венками из маисовых початков, перца, тыкв, роз и всеми сортами семян, а пол был уставлен подношениями благочестивых верующих. Наконец звуки музыки стихали и появлялась колонна жрецов и сановников с курящимися кадильницами и зажженными факелами в руках. В центре колонны находилась девочка, исполнявшая роль богини. Жрецы подсаживали ее на носилки, и, стоя прямо на маисовых початках, стручках перца и тыквах, лежавших на носилках, девочка, чтобы не упасть, держалась руками за специальные поручни. Жрецы расставляли вокруг нее курящиеся кадильницы. Вновь раздавались звуки музыки, и одно из высших должностных лиц храма, неожиданно приблизившись к девочке с бритвой в руке, точно рассчитанным движением срезало с ее головы зеленое перо и локон, к которому оно было прикреплено. Затем он с величайшей торжественностью и соблюдением сложного церемониала посвящал это перо и пучок волос деревянной статуе богини и с плачем возносил ей благодарность за земные плоды и спелые колосья, которые она в этом году в изобилии даровала народу. Его стенанию и молитве вторили все присутствовавшие на этой торжественной церемонии. По окончании ее девочка спускалась с носилок и в сопровождении свиты направлялась туда, где ей предстояло провести остаток ночи. Что касается остальных участников ритуала, то они при свете факелов до рассвета бодрствовали во дворе храма. Покинуть его пределы было равносильно совершению святотатства. С наступлением утра жрецы вновь выводили девочку в наряде богини, с митрой на голове и ожерельем из маисовых початков на шее. Она опять взбиралась на носилки и стояла, держась руками за поручни. Старейшины храма поднимали эти носилки, размахивая дымящимися кадильницами и играя на музыкальных инструментах, с пением шествовали по главному двору храма в зал бога Уитцилопочтли, после чего возвращались обратно в покои богини маиса, которую олицетворяла девочка. Там ей приказывали сойти с носилок и стать на пол, сплошь покрытый злаковыми и овощами. Пока девочка стояла на растениях, в покои по очереди заходили старейшины и сановники с блюдцами, наполненными засохшей свернувшейся кровью, которую они выдавили в знак покаяния за семь дней поста из ушных раковин. Один за другим эти люди опускались перед ней на корточки — что являлось ацтекским эквивалентом коленопреклонения — и соскребали кровь с блюдца к ногам девочки как дар за благодеяния, оказанные им богиней маиса. После этого кровь смиренно приносили остальные мужчины, а за ними и женщины.

Продолжалась эта процедура очень долго, потому что предстать пред богиней и принести ей подношения должны были и стар и млад. По ее окончании все с легким сердцем расходились по домам, чтобы там радостно вкусить мясные кушанья и другие яства, как это делают на Пасху добрые христиане после длительного воздержания во время Великого поста. Вволю наевшись, напившись и отдохнув после ночного бдения, люди возвращались в храм, чтобы присутствовать при окончании торжества. Когда все были в сборе, жрецы величаво окуривали представительницу богини благовониями, после чего, опрокинув ее на спину на кучу хлебных колосьев и семян, отрезали ей голову, собирали хлеставшую из горла кровь в лохань и обрызгивали ею деревянную статую богини, стены ее покоев и подношения в виде наваленных на полу колосьев, стручков перца, тыкв, семян и овощей. С туловища девочки сдирали кожу, и ее натягивал на себя кто-нибудь из жрецов. На него надевали также все ее украшения: митру, ожерелье из маисовых початков, золото и т.д. В таком виде он появлялся перед собравшимися, которые занимались тем, что отплясывали под барабанный бой, и присоединялся к ним. Став во главе танцующих, жрец совершал разного рода прыжки и другие телодвижения с быстротой, которую позволяла плотно облегавшая его тело липкая от крови кожа девочки и ее одежда.

В приведенном обычае отождествление девочки с богиней, видимо, было полным. Представительницу богини зерновых выдает в ней все: и золотистые маисовые початки, висящие вокруг шеи, и искусственные початки в руках, и зеленое перо, воткнутое в волосы как символ зеленых стеблей маиса. Кроме того, мы располагаем прямым указанием на то, что эту совсем еще юную девочку выбирали представлять молодой маис потому, что ко времени праздника маис еще не совсем созрел. Отождествление девочки с богиней зерна подчеркивалось еще и тем, что ее ставили на кучи маиса, и она принимала поклонение и пожертвование кровью от всего народа, который тем самым выражал ей свою благодарность за благодеяния, якобы оказанные ею в качестве богини маиса. Обезглавливание девочки на куче зерна и семян, а также обычай обрызгивать ее кровью не только изображение богини маиса, но и сами початки маиса, перец, тыквы, семена и овощи, видимо, имел своей целью ускорить рост злаков и плодов вообще посредством обрызгивания отдельных плодов и колосьев кровью самой богини. Пример этой мексиканской жертвенной церемонии смысл ее никаких сомнений не вызывает-подкрепляет наше истолкование других обрядов принесения людей в жертву на благо посевов. Если мексиканская девочка, чьей кровью обрызгивали маис, действительно была представительницей богини маиса, увеличивается вероятность того, что девушка, кровью которой обрызгивали зерно индейцы-пони, также являлась представительницей женского духа хлебов.