Александр Больных - Молниеносная аойна. Блицкриги Второй мировой

Первый серьезный бой Красная Армия попыталась дать немцам на берегах Западной Двины, так как командующий фронтом генерал Ф.И. Кузнецов получил приказ задержать противника на этом рубеже. До сих пор, к сожалению, советские войска сопротивление только обозначали.

Дальнейшие события описаны более чем смутно и неточно, причем опять же, как советскими, так и немецкими источниками. Попытки отбить Двинск завершились неудачей, причем командующий фронтом генерал Кузнецов в своем докладе в Москву, рассказывая о событиях 27 июня, противоречит сам себе. То у него город атакуют какие-то сводные полки, а тремя строками ниже — 46-я танковая дивизия 21-го мехкорпуса. 28 июня Двинск был атакован повторно, теперь уже силами всего 21-го механизированного корпуса генерала Лелюшенко. И снова атаки были отбиты, хотя корпус не далее чем 24 июня получил 105 новых танков. Причем опять повторилась история Халхин-Гола, только в еще более скверном варианте. 42-я танковая дивизия Лелюшенко налетела на только что переправившуюся через Двину немецкую 121-ю пехотную дивизию и была отброшена. То есть в 1941 году встречный бой немецкой пехоты с танками, по идее, смертельный для пехоты, завершается поражением танков.

И тогда появляются произведения из жанра «ненаучная фантастика», к которым можно без колебаний отнести книгу Д.Д. Лелюшенко «Москва—Сталинград—Берлин—Прага». В ней красочно живописуются танковые тараны, рукопашные схватки, переходящие из рук в руки дома. Ну и, конечно, бегущие в панике фашисты. Нет, все это, разумеется, будет. Будут и тараны, о чем мы еще расскажем со слов самих немцев, будут и бегущие в панике немецкие дивизии, что будут вынуждены подтвердить немецкие генералы. Только будет это не здесь и не сейчас.

Наши генералы ставили себе в заслугу, что им удалось задержать наступление Манштейна, хотя сам он никуда наступать не собирался. Дело в том, что командующий Группой армий «Север» фельдмаршал фон Лееб ухитрился нарушить практически все законы военного искусства. Его танковые корпуса, которые 22 июня стояли бок о бок, теперь разделяло солидное расстояние. Более того, сами корпуса оказались разбросанными подивизионно. Пехота безнадежно отстала, почему был вынужден стоять и Манштейн, который дожидался подхода II армейского корпуса. Наступление войск Лееба приняло какой-то хаотический характер, дивизии просто катились волной, а подобие организованности появлялось лишь в тех случаях, когда немцы сталкивались с более или менее упорным сопротивлением. Западные историки бесстрастно констатируют: Лееб так и не позволил Гёппнеру свести воедино оба его корпуса, и такое положение сохранялось до самых пригородов Ленинграда. Действовавшая на побережье Балтики 18-я армия была слишком слаба и действовала в одиночку на свой страх и риск.

Кстати, вот маленький эпизод, который еще показывает разницу в методах работы советских и немецких генералов. Опять рассказывает Манштейн:

«В этих боях мне запомнился один маленький эпизод, который был воспринят моими подчиненными не без примеси чувства злорадства. Кто командовал в таких боях танковым корпусом, тот знает, что — как ни удивительно было стремительное продвижение немецких войск вперед — для непрерывного преследования противника войска, тем не менее, всегда нуждаются в присутствии высших командиров в передовых подразделениях и подстегивании с их стороны. Так и я прибыл однажды в штаб одной боевой группы 8 тд, продвижение которой остановилось из-за неприятельского артиллерийского огня. Сначала я подумал, судя по характеру огня, что это был беспокоящий огонь противника по этой большой дороге, который не должен остановить наше продвижение. Едва я только успел высказать это мнение, как вражеская артиллерия обрушила на нас ураганный огонь, заставивший нас быстро укрыться в щелях. Мой верный водитель Нагель, который хотел быстро вывести машину из района обстрела, был ранен, но, к счастью, только легко. В то время как мы, сидя в наших щелях, пережидали обстрел, господа из этого штаба не могли скрыть своего злорадства по поводу того, что командир корпуса так хорошо проучен фактами. Потом мы все искренне посмеялись и затем отправились дальше».

Можно посмеяться и над другим. Один из современных историков в сборнике «Трагедия 1941. Причины катастрофы» сначала с восторгом пересказывает басни Лелюшенко о практически разгромленном корпусе Манштейна и тут же, не переводя дух, заявляет: «Но укомплектованность личным составом продолжала оставаться близкой к штатной». И чтобы его слова прозвучали более убедительно, приводит численность танков в группе генерала Гёппнера, ссылаясь на первый том капитального труда Томаса Йенца «Панцертруппен», страницы 190—191. Ну что же, мы неленивые, открываем упомянутые страницы этой книги и видим... Что мы видим? Таблицу численности техники в немецких танковых дивизиях на 22 июня. Пардон-с, подлоги нужно делать более тщательно, не ровен час за руку поймают.

Зато состояние советских войск лучше всего характеризует сводка штаба фронта от 30 июня о состоянии 27-й армии, которая выдвигалась из тыла и до сих пор участия в боях не принимала. Вся армия насчитывает 4296 человек! Объяснить такое я не берусь.

Кстати, все тот же автор пишет: «В район Пскова из-под Красногвардейска (Гатчина) по железной дороге были направлены две дивизии 1-го механизированного корпуса — 1-я танковая...» Напомним, речь идет о событиях 30 июня. И как после этого прикажете быть с директивой Ставки № 00329 от 14 июля, которая требует «танковую дивизию (ту самую, не сомневайтесь!) из района Кандалакши немедленно перебросить под Ленинград». По-моему, вот такие историки и роют ямы для будущих катастроф, но я никому не навязываю свое мнение.

В общем, действия обоих противников в Прибалтике в первые недели войны можно характеризовать кратко: кто в лес, кто по дрова. Только немцам повезло больше, и они продолжали стремительное наступление, хотя фон Лееб прямо-таки напрашивался на хороший урок. А вопрос, куда делись полторы тысячи танков генерала Кузнецова, так и остался без ответа.

Гораздо более драматический оборот приняли события в полосе Группы армий «Центр». Принципиальное отличие ситуации здесь заключалось в том, что она имела в своем составе две танковые группы, а потому фельдмаршал фон Бок мог более свободно маневрировать силами. К тому же каждая из этих танковых групп была сильнее, чем группа Гёппнера.

Задачей группы фон Бока было окружение частей Красной Армии в районе Минска с последующим наступлением в направлении Витебска — Орши. Танковые группы были расположены на флангах группы, а пехотные армии занимали промежуток между ними. План германского командования был смертельно опасным, так как был задуман котел гигантских размеров, ликвидация которого могла затянуться очень надолго. События развернулись иначе, но даже самый благоприятный вариант хода военных действий оказался для немцев роковым, хотя это заметили не все историки. Дело в том, что Группе армий «Центр» был передан последний резерв ОКХ — XXXV армейский корпус. Однако очень быстро его пришлось бросить на фронт, превратив во 2-ю армию. После этого до самого конца войны в распоряжении германского командования больше не оставалось резервов, заслуживающих этого названия. Самой хорошей иллюстрацией этого могут служить два критических момента: попытка деблокировать армию Паулюса под Сталинградом и Курская битва. И в том и в другом случае максимум, что удалось найти ОКХ, — это пара дивизий, хотя нужна была целая армия. Зато в распоряжении советского командования уже в июне 1941 года имелись армии второго эшелона, дальневосточные резервы и так далее.