Михаил Лещинский - Куда исчез Гитлер, или Военные тайны ХХ века

В этом саду, где доживают свое былая роскошь и ароматы ушедших эпох, мы и работали. Снимали полуразрушенный временем дворец правителя, его усыпальницу, огромные платаны, посаженные, по легенде, им самим, дворец жен и наложниц. Мы были так увлечены, что не видели и не слышали ничего вокруг. Я вздрогнула от прикосновения руки смотрителя сада и, оглянувшись, увидела целую кавалькаду джипов с вооруженными моджахедами. Ну, вот и конец нам, промелькнуло в голове.

– Ханум! – вдруг воскликнул один из них. – Я приветствую вас. Помните, я был в охране Исмата Муслима, когда вы разговаривали с ним в Кандагаре.

Конечно же, я помнила и эту командировку, и Исмата Муслима – одного из самых влиятельных полевых командиров на юге Афганистана. Именно под его командованием здесь сражалась против нас целая армия моджахедов, которая базировалась в укрепленном районе Ислам-Дара. Я рассказывала тебе о разгроме этой базы, арсеналов и целого подземного города десантниками дивизии Павла Грачева. После этих событий Исмат Муслим, о храбрости и полководческом таланте которого ходили легенды по всему Афганистану, вынужден был вступить в переговоры с Кабульским режимом, в результате которых было достигнуто мировое соглашение. Муслиму удалось выторговать очень выигрышные для него условия этого договора: ему разрешили сохранить оружие, войти со своими отрядами в Кабул, стать депутатом народного собрания, даже получить высокое воинское звание. Такой была цена «умиротворения», что часто практикуется здесь. Наши называют эти душманские формирования «договорными бандами». Правда, никто не знает, когда и как эти договоры будут нарушены и все начнется сначала.

Мы дружески распрощались с командой бойцов на джипах. Они расселись по машинам и поехали к выходу. Естественно, что после такой встряски нам было уже не до съемок. Да и смотритель, сопровождавший нас, был в полуобмороке и хотел как можно быстрее скрыться с глаз. Погрузив аппаратуру, двинулись к выходу из сада и с ужасом увидели поджидающих нас новых знакомых. Они приветливо улыбались, махали руками и автоматами, но нам все же было не по себе. Еще более тревожно стало, когда вся кавалькада двинулась за нами. Они проводили нас до самого дома, охраняли, как стало ясно потом, когда они на прощание отсалютовали гудками и моментально скрылись.

Я до смерти боялась надругательства. Вспомнился случай, когда мы снимали репортаж в центре Кабула у какого-то богатого особняка. Неожиданно нарисовалась компашка богатых «духов» с дорогими перстнями на пальцах. Они стали что-то горячо говорить, показывая пальцами на меня. Предвкушали, видимо, случай порезвиться. С нами был переводчик, который подошел к камере и тихо сказал, что нужно быстро, но без паники убираться отсюда. Сделав вид, что работа закончена, мы немедленно последовали этому совету. Духи, громко гогоча, помахали нам автоматами. Переводчик потом сказал, что они громко обсуждали, как заманят в особняк «на чашку чая» и от души повеселятся, надругавшись над «шурави».

Вот такие здесь времена, такие нравы.

Кабул

Дорогая моя подружка! Давно не писала тебе – все недосуг. Напишу-ка тебе на этот раз о чем-нибудь веселом, а то все о печальном да о печальном.

Есть в этой полудикой стране, что называется Демократическая Республика Афганистан, удивительный праздник воздушных змеев. Соревнуются только мальчишки, юноши и даже мужчины. Девушек – ни-ни. Женщины здесь вообще ни в чем не принимают участия.

На большом городском стадионе собирается человек 300. У каждого в руках связка разноцветных и разновеликих змеев. На некоторые нанесены целые замысловатые сюжеты. Все оригинально и талантливо: у маленьких мальчишек геометрические фигуры, деревья и цветы, а у тех, кому лет 16 – 17, а то и за 20, целые композиции, подсмотренные в жизни. Эдакий афганский импрессионизм. Среди участников праздника много и вполне взрослых мужчин. Это – чемпионы прежних лет. У них преимущества.

По команде судей, под крики и улюлюканье, свист, грохот барабанов и визг труб взмывают вверх эти «произведения народного творчества». Никто специально не учит искусству изготовления воздушных змеев. Оно переходит от прадедов к дедам, от дедов к отцам, от отцов к сыновьям. И от поколения к поколению совершенствуется.

Обезумевшая толпа ревет, хлопает в ладоши, подпрыгивает. Подчас кажется, что это какое-то языческое священнодействие. Может быть, так оно и есть, но главное – всеобщее веселье. Судьи, одетые во что-то невообразимое, принимают решения и вручают награды.

Мы приехали на этот праздник, чтобы сделать репортаж, греющий душу. Умеют афганцы веселиться, да и талантов хватает. На этом «светлые мотивы» кончаются и начинается проза нашего повседневного репортерского бытия здесь. Счастье, что мы поехали на этот праздник с афганскими телевизионщиками и на их машине. Это нас спасло. Вначале на нас никто не обращал внимания, мы работали спокойно и с удовольствием. А потом молодые парни и мальчишки, видно, сообразили, что мы советские, «шурави», и началось: меня всю исщипали, с вывертом, как они умеют, визжали, вопили, начали тянуться за камнями. Имела глупость надеть платье, ведь жара удушающая была, а надо бы брюки, да лучше ватные. Наши афганские коллеги сумели подогнать свой УАЗик, распахнули двери и запричитали испуганно, стараясь перекричать толпу: скорее, скорее, грузитесь. Оператор Борис Романенко стал лихорадочно собирать аппаратуру – лишь бы камеру не разбили. Шофер завел машину, но она не могла сдвинуться с места. Казалось, что автобус подняли и несли на руках. Для толпы это было развлечением, еще одним на их празднике. А я думала, что было бы, если бы мы отправились, как обычно, вдвоем с Борисом.

Почти всегда здесь что-то случается. Предвидеть все невозможно. Но что поделаешь? На войне как на войне… Бывают убитые, бывают раненые. Так что мои синяки на руках и ногах не в счет.

Кабул

Нюся, здравствуй!

День, ночь – ночь, день. Сегодня, как вчера. Завтра, как сегодня. Это я о своих ощущениях здесь. Живу, как в камере-одиночке. Поговорить не с кем. Разве что с коллегами? Да ведь все уже переговорено. Посольских дам почти не знаю. У них своя жизнь, свои интересы, которые чаще всего сводятся к бытовым склокам, сплетням, да интригам вокруг карьеры мужей. Война, весь ужас происходящего, все, что видим каждый день мы, их не касается.

Сегодня снимали в кабульском родильном доме, который, конечно же, мы построили. Мужья редко пускают своих жен туда, разве только те, кто связан с нами. А большинство рожают дома, да еще чуть ли не каждый год – мусульман на земле должно быть все больше и больше.