Сергей Цветков - Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега

Эти слова Фотия являются еще одним доказательством того, что русы вовсе не хотели громить Константинополь. Парадоксальным образом силой своего меча они навязывали империи свою дружбу. Варварские понятия о свободе и чести, как ни покажется странным, находили полное и исчерпывающее воплощение в служебной зависимости от сильного, богатого и щедрого господина. Свои союзнические обязательства русы выполняли свято. В письме к епископу Боспора Антонию патриарх Фотий, уже не опасаясь новых нашествий «безбожного народа рос», благодушно каламбурил, что ныне, благодаря крещению народов Черноморья, это море, бывшее некогда «Ак-синос» («негостеприимным»), сделалось не просто «Эвксинос» («гостеприимным»), но более того — «Эвсевис», «благочестивым».

Свидетельство юридического оформления канонической территории древнейшей «Русской митрополии» находим также в списке епархий Константинопольского патриархата («Перечень епископий», Notitiae Episcopatuum), составленном в начале X в. императором Львом VI Мудрым. Здесь пребывающая в юрисдикции Константинопольского патриархата «митрополия Русская» поставлена на 61-е место.

К сожалению, остается неизвестным, с каким городом была связана эта митрополия. Вероятнее всего, кафедра «русского» епископа находилась где-то на территории Таврической Руси. Центром митрополии мог быть упомянутый выше город Русия или область Росия, расположенные в районе Керченского пролива, неподалеку от Матархи/Тмуторокани.

Конечно, это «первое крещение Руси», состоявшееся где-то между 860 и 866 гг., может считаться таковым весьма условно. Вряд ли оно охватило больше нескольких сот человек — «русских» князей и их дружинников. Поэтому ни своими количественными, ни временными показателями «первое крещение Руси» не обозначило вехи в длительном процессе проникновения христианства в Северное Причерноморье и Среднее Поднепровье. Но появление «Русской митрополии» было чрезвычайно важным в церковно-организационном отношении. В этом смысле 860-е гг. имеют значение исходного рубежа, с которого Русская церковь начала свой многотрудный земной путь по тернистой стезе исторического христианства.

Со второй половины IX в. наемные отряды русов появляются в Константинополе, на службе у византийских императоров. Почет, который давало покровительство могущественного господина, и хорошее жалованье, выплачиваемое звонкой монетой, чрезвычайно ценились в «варварских» обществах. Столетие спустя русы уже считались традиционной и неотъемлемой частью византийской армии. Те из них, которые принимали христианство, зачислялись в императорскую гвардию. Трактат «О церемониях» Константина Багрянородного содержит описание приема в 946 г. тарсийских послов; охрана императора состояла тогда из «крещеных росов», вооруженных щитами и «своими мечами».

Византийцы называли русов «росами-дромитами», при этом относя их к «франкам». Термин «дромиты» произведен от греческого слова «дром» (δρόμος) — бег. Это прозвище русы получили по названию места, откуда в Константинополь прибыли первые «русские» наемники, — «Ахиллесов дром» («Бег Ахиллеса»). Со времен античности это было традиционное название современной Тендерской косы, находящейся в устье Днепра. По преданию, Ахиллес в поисках своей возлюбленной Ифигении прошел через него; согласно же Плинию, это было место, где Ахиллес упражнялся в беге. Уже Птолемей около 140 г. н. э. писал о тавроскифах как об обитателях окрестностей Ахиллесова дрома, а географ VI в. Стефан Византиец так и называл местных жителей — «Ахиллеодромиты». После того как в начале IX в. здесь обосновались русы (те же «тавроскифы» в византийской традиции), Ахиллесов дром получил еще одно наименование — Rossa [152]. Впоследствии название «росы-дромиты» было переосмыслено в духе «народной этимологии» и стало означать «росы-бегуны». «Дромитами они назывались потому, что могли быстро двигаться [бегать]», — поясняет автор хроники Псевдо-Симеона (последняя треть X в.).

Что касается причисления русов к франкам, то это лишний раз доказывает описанное выше проникновение балтийской «руси» в Северное Причерноморье. Мы уже знаем, что для литературной традиции Античности и Средневековья было характерно распространять имя самого известного «варварского» народа на все племена данного региона. Вот и для византийцев IX—X вв. «франками» являлись все жители Северо-Западной Европы в силу того, что Византия имела крепкие дипломатические отношения с Франкским государством Каролингов, которое одно время распространяло свое влияние на земли поморских славян и дунайский Ругиланд [153]. Но насчет места обитания «росов-франков» византийцы не испытывали никаких сомнений — им были берега Тавриды. Например, так называемый Продолжатель хроники Феофана (X в.) сообщает о походе руси князя Игоря на Константинополь в 941 г.: «На десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков». Но ранее, в описании набега руси на Константинополь в 860 г., тот же автор назвал русов «скифским племенем, необузданным и жестоким», засвидетельствовав тем самым, что эти «франки» населяли Северное Причерноморье.

Наряду с этнонимом «рос» в Византии на рубеже X—XI вв. появился еще один термин для обозначения наемников из славянского Поморья — «варанг» (древнерусское «варяг»). Память об их присутствии здесь сохранилась в средневековом названии нынешнего поселка Черноморское — Варанголимен (Varangolimen). В «Книге о древностях Российского государства» (конец XVII в.) также говорится о варягах, живших еще до основания Киева на берегах Теплого (Черного) моря [154].

Вопрос о происхождении термина «варанг/варяг» основательно запутан, поэтому нелишне будет сказать об этом несколько слов. К числу наиболее распространенных относятся два заблуждения: что этот термин возник в Древней Руси и что он обозначал преимущественно скандинавов. Между тем то и другое неверно. На Руси слово «варяг» вошло в повседневный обиход не раньше второй половины XI в., то есть позднее, чем в Византии и даже на Арабском Востоке [155]. Более того, анализ источников показывает, что первое в средневековой литературе упоминание народа «варанков» и «моря Варанк» («Варяжского моря») принадлежит именно арабоязычному автору — среднеазиатскому ученому аль-Бируни («Канон об астрономии и звездах», 1030 г.), который почерпнул свои сведения из Византии.

В свою очередь, скандинавские саги недвусмысленно отрицают тождество «варягов» и викингов. Древнерусский термин «варяг» был известен в Скандинавии в форме «вэринг» (vaering). Но слово это пришло в скандинавские языки извне. И более того, вэринги в сагах в большинстве случаев отличаются от норманнов-викингов.